11-е декабря (14/XII).
Не помню, когда была репетиция, кажется, в 11 час. Оттуда пошел в ТЮЗ «расформляться». В ТЮЗе был утром. Застал Шифмана. Он тоже получил повестку. Я рассказал ему, что мою отобрали в Радио. Директоров не было. Я разбудил Мельникова, который вечно спит до 11-ти. Написал заявление, которое передал управделами, и Мельников заявил ей, что он не возражает. Шифман ушел, не дождавшись Кильпио. Я тоже пошел на репетицию. Домой когда возвращался, обстреливали район Дворцового моста, но, когда я к нему подошел, немного стихло и выстрелов не было слышно, только трамваи стояли. Я подождал в подворотне и, глядя на двигавшуюся в обе стороны моста [толпу], пошел тоже{268}. Трамвайные провода были порваны во многих местах на мосту и Университетской набережной. Когда я пришел домой, стрельба вновь продолжалась, и, по-моему, в том же районе. Теперь я хожу по набережной. Когда я подошел к Академии художеств, опять начали стрелять по Васильевскому. Я пошел по 3-й линии и прошел через сквозной двор напротив нашей парадной. Пришла Нюра. Я до нее успел съесть холодную лапшу на сковородке. Она истопила печь, долила щи водой, и они уже не такие соленые. Она мне по-прежнему отдает часть своего хлеба. Милая, милая, как она обо мне заботится!
12-е декабря.
Сегодня репетиция к концерту 14-го в Филармонии в 2 ч. 30 м.{269} Утром получил в рынке спички, мыло, соль и уплатил за квартиру за 2 месяца — за весь [19]41-й год. Потом пошел в ТЮЗ. Оказывается, Кильпио не подписал моего заявления. Когда я ему объяснил причину моего ухода, он подписал его, и мы договорились, что я оформляю свой уход с 6-го/XII. Мне сволочь — Антонина Андреевна{270} — дала анкетку для подписи по всем цехам и библиотекам театра, что я ничего нигде не брал или отдал. Некоторые мне подписали, других я не нашел — они отсутствовали. Возвращался я домой в темноте и все-таки торопился, рискуя упасть. Я уже 2 раза падал, что со мной редко бывает, когда было светло, и теперь мне чувствительно при ходьбе. Когда я вошел, вышла Купцова и заявила мне, что управдом велел мне зайти, мне есть повестка. Я не торопился. Пришла Нюра. Около 8-ми часов пошел в жакт, но кто-то там закрылся и сказал, что управдома нет и потому он никого не пустит — приема нет. Я не стал спорить и ушел домой. Нюре я сказал о повестке и о том, что уплатил за квартиру.
13-е декабря.
Ночь спал очень мало. Снилась всякая чушь. Какой-то ребенок, которого очень хвалили, и «интеллигентные» молодые родители. Какой-то город Сантьяго и др. дребедень. В 7 час. встал и в 7.30 ушел из дома через проходной двор. Темно. Пошел в ДКА, позавтракал и достал 2 пачки папирос. Съел кашу-концентрат пшенную. Неплохо. Хотел сдать карточки, чтоб оформиться, но в бухгалтерии никого нет. В театре собрание, и мне сказали, что они на собрании. У меня уже все было подписано и осталось сдать карточки. Но вот собрание кончилось, и, оказывается, Валентина Александровна в банке и Настя. Сказали, что они не скоро придут, прождал до часу. Побежал на Радио отпроситься у Прессера от репетиции, т. к. я не мог к нему дозвониться из театра. Прессер мне отказал. Я взял скрипку и вернулся в театр, где я всем надоел, а управдел вела себя со мной вызывающе и по-свински. Валентина] Ал[ександровна]{271} еще не пришла, и я, прождав до 2-х час., побежал на репетицию в Филармонию. На репетиции продолжалось мое волнение целого дня. В конце репетиции я все-таки сбежал с аккомпанемента концерта Чайковского. Когда я пробегал по Итальянской улице, над головой просвистел снаряд и ударил где-то в районе Русского музея. Я прибежал в ТЮЗ. Валентина] Ал[ександровна] пришла, хотя найти ее я не мог. Я очень волновался и наконец, узнав, что она живет в бывшей канцелярии, пошел к ней. Она была дома, хотя в пререканиях со мной Ант[онина] Андр[еевна] сказала, что она вышла. Она действительно устала и просила меня оставить ее в покое. Карточки теперь принимает Настя{272}, как я потом узнал, кассирша, но она-то только что ушла. Я почувствовал себя ужасно. Но стал ее ждать. Уже было начало шестого, а канцелярия Радио работает до 6-ти. Завтра воскресенье, и она закрыта. Около 6-ти пришла Настя. Грубо велев мне подождать, она пошла узнать свою операцию оформления. Вскоре она вышла с Вал[ентиной] Ал[ександровной], позвала меня и взяла мои карточки, выдав справку. Тут же я оформился у Ант[онины] Андр[еевны] и пошел в Радио. За то время, что я сидел в ТЮЗе, стрельба изредка продолжалась, и снаряд ударил где-то близко. Приходившие рассказали, что это в дом напротив Семеновского моста{273}, через который я пробегаю несколько раз в день. На Радио внизу я увидел Прессера, которого просил назначить меня на дежурство в Филармонии еще во время репетиции, чтоб я там ночевал на Радио. Прессер велел мне взять пропуск и пройти. На дежурство он меня не назначал, но, объявив меня на казарменном положении{274}, предложил идти завтра с 8-ми до 11-ти утра убирать снег вместе с другими назначенными оркестрантами. Я согласился и пошел наверх{275}, где, мне сказали, есть свободная койка. Поговорив с ребятами, я лег спать на койку Сергеева{276}. Сегодня я не обедал и имел голодный день. От пайка хлеба я оставил себе маленький кусочек на утро, грамм 40, и съел свои 3–4 конфетки.