— Ты привез эту тысячу?
— Ну, не столько…
— Можешь мне оставить то, что привез.
— Мне так не кажется.
— Хотя бы чтоб хватило на жратву…
— Это сколько же?
— Двадцать долларов удовлетворит меня на сегодня и на весь завтрашний день.
— Я подумаю. Но я не уверен, что Эл развязался с обязательствами…
— Ты отлично знаешь, что развязался, если ты в этом сидишь. Он уже два дня ждет прибыли. Сколько еще ждать?
Я должен был бы ответить: до Судного Дня. Но говорить этого я не хотел, а потому ответил:
— Мне не кажется, что эта услуга стоит кусок…
— Не заливай! Так было написано, — ее мутные глаза сузились. — А ты и в самом деле действуешь от имени этого надутого пузыря? Как его там, Броудмен?
— Броудхаст. Стенли Броудхаст.
Она расслабилась на краю кровати. Не дожидаясь, пока в ней снова пробудятся подозрения, я показал ей фотографию, полученную от матери Сьюзан. Она разглядывала ее с выражением зависти и признания.
— Когда-то я была такой же хорошенькой… — сказала она, возвращая фотографию.
— Разумеется, Элегантка!
Это прозвище было ей приятно. Улыбнулась.
— И не так давно, как тебе кажется.
— Я верю. Ты не знаешь эту девушку?
— Видела ее раза два.
— Давно?
— Кажется, недавно. Время у меня страшно путается. Столько всего…
Она была здесь на этой неделе.
— И что делала?
— Ну, об этом спроси Эла. Он велел мне выйти из комнаты и подождать в машине. Хорошо, что я не ревнива. Это необходимо признать!
— Думаешь, Эл переспал с ней?
— Возможно. От него всего можно ожидать. Но главное, он хотел ей развязать язык. Велел мне подсыпать ЛСД в кока-колу, чтобы она расклеилась.
— О чем она говорила?
— Откуда мне знать? Эл забрал ее куда-то и больше я ее не видела.
Речь шла, видимо, о деле этого Броудмена… Броудхаста… Эл ни о чем другом не думает всю неделю.
— В какой день это было? В четверг?
— Не помню… Сейчас попробую вспомнить… — ее губы двигались в такт счету, словно между тем днем и нынешним проходила смена часовых поясов. — В воскресенье мы выехали из Сакраменто, это я хорошо помню. Эл поехал в Сан-Франциско ответить на объявление. Ночевали мы там, а в понедельник приехали сюда… А, может, во вторник?.. Еще раз — какой сегодня день?
— Вечер субботы. Собственно, уже утро воскресенья.
Она принялась считать на пальцах. Сменяющие друг друга ночи и дни тенью ложились на ее лицо.
— Кажется, Эл поймал этого Броудхаста в среду. Вернулся и сказал, что мы можем махнуть за границу самое позднее в субботу… — она глянула на меня неожиданно враждебно. — Где эти деньги? Что с ними происходит?
— Их не заплатили.
— И когда мы их получим?
— Не знаю. Я даже не знаю, что Эл должен был сделать за эти деньги.
— Самое простое, — сказала она. — Речь шла об этом типе с бабой. Эл должен был указать, где они есть. Это ты должен знать, если работаешь на Броудхаста.
— Броудхаст мне не исповедуется.
— А объявление в «Кроникл» ты видел?
— Нет. У тебя оно есть?
Я поторопился, ее лицо стало недоверчивым.
— Может, есть, а может, нет… Что я за него получу?
— Что-нибудь получишь, обещаю. Но если объявление было напечатано в «Сан-Франциско Кроникл», то его видели, по меньшей мере, миллион человек. Можешь показать и мне.
Она взвесила то, что я ей сказал, после чего вытащила из-под кровати набитую сумку, открыла ее и дала мне газету, потертую в местах сгиба. Объявление занимало две колонки высотой сантиметров пятнадцать. Ниже уже виденных мною у Стенли Броудхаста фотографий следовал несколько измененный текст:
«Кто может опознать этих мужчину и женщину? Они приехали в Сан-Франциско на машине около 5 июля 1955 года и назывались мистер и миссис Ральф Смит. Отсюда они, скорей всего, отплыли через Ванкувер на Гонолулу на корабле „Свенси Кастл“, вышедшем из Сан-Франциско 6 июля 1955 года. Однако, могут проживать до настоящего времени в районе залива Сан-Франциско. Тысяча долларов — за информацию, которая поможет установить место настоящего проживания этой пары».
Я повернулся к женщине, просившей называть себя Элеганткой.
— Ну, и где же они?
— Ты меня спрашиваешь? — она пожала плечами так энергично, что халат распахнулся, она запахнула его потесней на груди. — Хотя я, кажется, видела эту женщину…
— Когда?
— Это надо вспомнить…
— Как ее имя?
— Эл не сказал мне. Он вообще ничего мне не говорит. Но мы заезжали к ней домой, когда ехали сюда. Я видела ее лицо в дверях. Конечно, она постарела, но я совершенно уверена, что это была она, — она задумалась. — А может и нет… Кажется, это она дала Элу газету…