— Как фамилия адвоката?
— Не помню… Столько лет прошло…
Я снова достал книжку в зеленой обложке, открыл на первой странице и показал ему экслибрис с лебединым пером.
— Эллен Стром — девичья фамилия вашей бывшей жены?
— Да.
— Если Джерри не виделся с ней, то откуда он взял эту книгу?
— Она оставила ее дома. Она оставила много вещей.
— Почему она уехала так внезапно?
— Это не было так внезапно. Я чувствовал, что к этому идет. Она не любила того, чем я занимался, да и меня самого не слишком. Я тогда был самым обычным посредником по продаже недвижимости. Эллен винила меня в том, что я работаю без выходных и праздников, что в доме без конца разрывается телефон, что я состою на побегушках у разных богатеньких дамочек. Ей хотелось чего-то иного… Выдуманной жизни, романтики…
В его голосе звучала горечь и сарказм.
— А Лео Броудхаст был весьма романтичен, не так ли?
— Откуда мне знать? Я не женщина. Мне не был близок его образ жизни.
— Что за образ жизни?
— Он увивался за каждой юбкой, любая женщина была его спортом, как для других мужчин охота. Эллен не следовало бы воспринимать его так серьезно. Да и этому его сыну, Стенли, тоже… Хотя, возможно, Стенли в исчезновении отца хотел доискаться какого-то более глубокого смысла… Хотел найти его и от него услыхать объяснение…
— Кто убил Стенли?
Килпатрик тяжело пожал плечами.
— Кто знает? Вряд ли это как-то связано со старыми делами…
— Это практически неизбежно, — ответил я.
Килпатрик бросил на меня долгий взгляд. Между нами возникло нечто вроде злобного братства. Частично это обусловливалось фактом, которого он не знал, — меня тоже бросила жена, прислав бумаги о разводе через адвоката. А частично — тем, что оба мы были зрелыми людьми, безнадежно глядящими на то, как три юных души катятся вниз.
— Ну, ладно, — сказал Килпатрик, — Джерри видел это объявление в «Кроникл». Это было в конце июня. Он узнал мать на фотографии и считал, что я должен что-то делать в связи с этим. Я сказал ему, что он нарывается на неприятности. Уж если мать бросила нас, то нам не остается ничего, кроме как постараться забыть об этом.
— И какова была его реакция?
— Ушел из дома. Но все это вы уже знаете.
Он умолк, словно внезапно потерял интерес к собственной жизни.
Глава 18
Килпатрик уселся в свой «Кадиллак» и отъехал в сторону от ворот, ну а я двинулся в противоположном направлении, к западным строениям колледжа. От края плато зигзагами спускалась тропа вниз, к обожженной посадке, в которой начался пожар. Там виднелся фургончик и двое движущихся вокруг него мужчин, фигуры которых казались на этом расстоянии маленькими. Один из них двигался с тяжелой грацией Килси.
Я начал спускаться вдоль выжженных зарослей. Чуть ниже тропы, примерно в половине ее, бульдозеры выкопали ров, пожар перевалил через него в двух-трех местах, но был погашен на другой стороне и не продвинулся в сторону города. По другую сторону тропинки, высоко вверху, живая полоса огня, казалось, отплывала на восток. Тропа была завалена обгорелыми ветками и пеплом.
Осторожно пробираясь между догорающих зарослей, я спустился на широкую площадку, где еще недавно стоял охотничий домик Броудхастов. Он был построен из старых деревянных бревен и от него не осталось ничего, кроме нескольких матрасных пружин, печки и оцинкованной раковины. Чуть дальше я миновал место, где стоял сарай. Теперь здесь высился только обгорелый скелет кабриолета Стенли, сгоревшие обручи его колес утопали в пепле. Он выглядел, как останок древней цивилизации, изглоданный временем и наполовину скрытый в экскрементах прошедших веков. На боку стоящего на дорожке фургончика видна была эмблема шерифа-коронера. В кабине кто-то сидел, но стекло так отблескивало бликами утреннего солнца, что я не мог разглядеть, кто именно. За фургончиком, между опаленных деревьев был виден копающий мужчина в мундире и приглядывающий за ним Килси. Меня охватило чувство, будто я уже когда-то это видел, и сердце сжалось от мистического страха, словно ритуал погребения и эксгумации отныне должен был повторяться ежедневно.
Из фургончика вышла Джин Броудхаст и помахала мне рукой. На ней была та же модная одежда, что и вчера, на фоне обугленных деревьев она более, чем когда-либо, напоминала овдовевшую и потерявшуюся Коломбину. Она была не накрашена, даже губы ее были бледны.
— Я не ожидал вас здесь увидеть, — сказал я.