— Кто убил Стенли?
Килпатрик тяжело пожал плечами.
— Кто знает? Вряд ли это как-то связано со старыми делами...
— Это практически неизбежно, — ответил я.
Килпатрик бросил на меня долгий взгляд. Между нами возникло нечто вроде злобного братства. Частично это обусловливалось фактом, которого он не знал, — меня тоже бросила жена, прислав бумаги о разводе через адвоката. А частично — тем, что оба мы были зрелыми людьми, безнадежно глядящими на то, как три юных души катятся вниз.
— Ну, ладно, — сказал Килпатрик, — Джерри видел это объявление в «Кроникл». Это было в конце июня. Он узнал мать на фотографии и считал, что я должен что-то делать в связи с этим. Я сказал ему, что он нарывается на неприятности. Уж если мать бросила нас, то нам не остается ничего, кроме как постараться забыть об этом.
— И какова была его реакция?
— Ушел из дома. Но все это вы уже знаете.
Он умолк, словно внезапно потерял интерес к собственной жизни.
Глава 18
Килпатрик уселся в свой «Кадиллак» и отъехал в сторону от ворот, ну а я двинулся в противоположном направлении, к западным строениям колледжа. От края плато зигзагами спускалась тропа вниз, к обожженной посадке, в которой начался пожар. Там виднелся фургончик и двое движущихся вокруг него мужчин, фигуры которых казались на этом расстоянии маленькими. Один из них двигался с тяжелой грацией Килси.
Я начал спускаться вдоль выжженных зарослей. Чуть ниже тропы, примерно в половине ее, бульдозеры выкопали ров, пожар перевалил через него в двух-трех местах, но был погашен на другой стороне и не продвинулся в сторону города. По другую сторону тропинки, высоко вверху, живая полоса огня, казалось, отплывала на восток. Тропа была завалена обгорелыми ветками и пеплом.
Осторожно пробираясь между догорающих зарослей, я спустился на широкую площадку, где еще недавно стоял охотничий домик Броудхастов. Он был построен из старых деревянных бревен и от него не осталось ничего, кроме нескольких матраcных пружин, печки и оцинкованной раковины. Чуть дальше я миновал место, где стоял сарай. Теперь здесь высился только обгорелый скелет кабриолета Стенли, сгоревшие обручи его колес утопали в пепле. Он выглядел, как останок древней цивилизации, изглоданный временем и наполовину скрытый в экскрементах прошедших веков. На боку стоящего на дорожке фургончика видна была эмблема шерифа-коронера. В кабине кто-то сидел, но стекло так отблескивало бликами утреннего солнца, что я не мог разглядеть, кто именно. За фургончиком, между опаленных деревьев был виден копающий мужчина в мундире и приглядывающий за ним Килси. Меня охватило чувство, будто я уже когда-то это видел, и сердце сжалось от мистического страха, словно ритуал погребения и эксгумации отныне должен был повторяться ежедневно.
Из фургончика вышла Джин Броудхаст и помахала мне рукой. На ней была та же модная одежда, что и вчера, на фоне обугленных деревьев она более, чем когда-либо, напоминала овдовевшую и потерявшуюся Коломбину. Она была не накрашена, даже губы ее были бледны.
— Я не ожидал вас здесь увидеть, — сказал я.
— Меня привезли для опознания Стенли...
— Они не слишком с этим спешили...
— Мистер Килси не мог поймать никого из помощников коронера. Для Стенли это уже значения не имеет. Для меня тоже...
Она была натянута, как струна, казалось, она овладела собой, но может сорваться по малейшему поводу. Я хотел сказать ей, что видел малыша, но не знал, как сделать это помягче. Чтобы выиграть время, спросил о здоровье ее свекрови.
— Она сломлена. Но доктор Джером утверждает, что у нее большой запас жизненных сил.
— Она помнит, что произошло?
Я повел рукой в ту сторону, где двое мужчин производили эксгумацию.
— Не знаю... Доктор велел мне избегать больных тем, а это весьма ограничивает общение...
Она изо всех сил старалась держать себя в руках и эти усилия парализовали меня. Мы взволнованно замолчали, словно связанные какой-то интимной тайной.
— Вчера я на мгновение видел Ронни... — выдавил я.
— Что это значит? Он мертв?
Ее глаза потемнели от готовности встретить любую беду.
— Он был живехонек!
Я рассказал ей, когда и при каких обстоятельствах видел малыша.
— Почему вы вчера не дали мне знать?
— Надеялся, что у меня появятся лучшие новости.
— Но не появились?
— Во всяком случае, Ронни жив, и ничто не указывает на то, что с ним обходятся плохо...
— Зачем его вообще забрали? Что им нужно?
— Этого и я не понимаю. В этом деле замешаны многие люди, как минимум, один из них — рецидивист. Вы помните мужчину, который вчера появился в Нортридже?
— Того, который требовал денег? Могла ли я его забыть!
— Он вернулся и проник в дом. Я нашел его убитым в кабинете вашего мужа.
— Убитым?
— Кто-то зарезал его. Кто, кроме членов вашей семьи, мог войти в дом?
— Никто, — она старалась осмыслить это второе убийство. — Его тело еще в доме?
— Нет, его увезли. Я вызвал полицию. Но в кабинете все перевернуто вверх дном...
— Это уже не имеет значения, — сказала она. — Я решила не возвращаться в этот дом. Никогда.
— Сейчас не самое удачное время для принятия решений...
— Я не могу ждать более удачного!
Ритмичные отголоски копания прекратились и Джин повернулась в направлении внезапной тишины. Работавший мужчина практически был не виден из-за края ямы. Через мгновение он появился, словно выдвигаясь из земных недр, с телом Стенли на руках. Вдвоем с Килси они уложили тело на носилки и двинулись к нам между обгорелых стволов. Джин смотрела на них, словно желая, чтобы они никогда не приблизились. Однако, когда они опустили носилки возле фургончика, она твердым шагом подошла и, не дрогнув, заглянула в засыпанные землей глаза. Потом откинула волосы убитого и, наклонившись, поцеловала его в лоб. Ее движения были утрированы, словно движения актрисы, играющей трагическую сцену.
Какое-то время она оставалась возле мужа. Килси не беспокоил ее вопросами, он познакомил меня с помощником коронера, внимательным молодым человеком по имени Вэйган Пурвис.
— Как он был убит? — спросил я. — Мотыгой?
— Мне кажется, раны от мотыги вторичные, — сказал Пурвис. — У него на боку колотая рана, скорей всего, от ножа.
— Нож вы нашли?
— Нет, намерены искать дальше.
— Вряд ли найдете...
Я рассказал им о трупе, найденном в доме Броудхаста в Нортридже. Килси сказал, что свяжется с Эрни Шипстадом. Пурвис, прислушивавшийся молча, неожиданно горячо заговорил.
— Дьявольское дело! Наверняка не обошлось без мафии!
Я ответил, что очень сомневаюсь в участии мафии. Килси тактично сделал вид, что не слышит.
— Вы что-нибудь понимаете во всем этом? — спросил меня Пурвис. — Кто мог его пырнуть ножом под ребро и добавить мотыгой по голове? Кто похоронил его в лесу?
— Первым подозреваемым является девушка... — бросил я пробный шар.
— В это я не верю, — заявил Пурвис. — Грунт здесь глинистый, высохший, совсем каменный, а тело было закопано на глубину метра. Девушка не выкопала бы такую могилу.
— У нее мог быть сообщник. Либо Стенли сам выкопал яму. Он взял у садовника инструменты.
Лицо Пурвиса было изумленным.
— Кто же стал бы сам себе копать могилу?!
— Он мог не знать, что это для него, — ответил я.
— Но вы же не думаете, что он хотел убить сына? — спросил Пурвис. Как Авраам Исаака в Библии...
Килси, не сдержавшись, прыснул, а Пурвис залился краской стыда. Он поплелся обратно к яме за лопатой. Когда он удалился за пределы слышимости, Килси сказал: