Серега задумчиво покивал – Тундра, как следопыт, ошибался чрезвычайно редко. Да что же здесь творится?..
– А еще вот это меня очень интересует, – Ринат поднял фонарь, луч уперся в правую стену, почти под потолок – и в голубоватом свете Серега разглядел на ребрах тюбинга многочисленные вмятины: и на ближнем, и на следующем, и чуть подальше… на каждом. Уходя вглубь галереи, они терялись во тьме, за пределами дальнобойности фонаря – словно тропинка, проложенная по потолку неведомым созданием. Такая же самая тропинка шла и по левой стене.
– Какой-то огромный паук?.. – пробормотал Серега, вглядываясь в тропку. Других мыслей не возникало – слишком уж характерные следы. Разлапистые. – Размах метров десять… это ж больше, чем у платформы!
Тундра кивнул.
– Какая-то неведомая дрянь. Может, именно она людей напугала? Но тогда непонятно отсутствие паники…
И то верно. Будь ты хоть трижды дикарем – огромное чудовище, которое наползает на стойбище по потолку, кого хочешь в панику вгонит…
Научники, покончив с осмотром, версию о дикарях подтверждали.
– Люди – да. Дикари?.. – Страшила пожевал губами и кивнул. – Вероятно. В таком, я извиняюсь, говне нормальный человек жить не будет. Люди, утратившие свои культурные корни, память о прошлом. Утратившие понятия об элементарной гигиене. Утратившие само понимание, что они – люди… Полный регресс. Помните выродков из «Права…»? Вот я не удивлюсь, если те именно так и жили.
Знайка, о чудо, согласился с коллегой. Правда его, в данном случае, больше интересовало то же, что и самого Сотникова – почему?..
– Что-то случилось у них. И здесь, и ниже… вообще на этих мертвых горизонтах. Но гадать бестолку. О бритву Оккама можно порезаться. Возможно, дальше прояснится…
– В точку, – кивнул Страшила. – Не плоди сущностей сверх необходимого.
Спустя полтора часа двинулись дальше. Теперь шли медленно, даже не шли – ползли, ожидая, пока передовой дозор отработает очередной кусок галереи. Подобные завалы особенно опасны – за любым препятствием, в любой куче мог скрываться враг. Здесь же кроме завалов добавились еще и жилища – каждое открыть, заглянуть внутрь, осмотреть. Благо они мелкие, на одного-двух человек, и времени на зачистку почти не затрачивалось. Они, может, и покинуты давно – но свято место пусто не бывает: прошляпил тварь, засевшую в очередном домике – а она тебе в загривок и вцепилась…
К тому же, благодаря осмотру, в двух жилищах удалось найти обитателей – правда, давно уже в неживом качестве. Первый в виде костяка, обгрызенный крысами – он, вытянувшись и сложив руки по швам, покоился на ветхом гнилом матрасике, расстеленном прямо на полу; а второй, закрытый в железный ящик, сохранился неплохо – мелкие вездесущие тварюги не смогли добраться. Кроме тела в ящике нашли и грязную пластиковую куклу.
Оба костяка были небольшими, метра полтора. Большинство считало, что это дети – но Тундра думал по-другому.
– Карлики. Оба. И оба – старики, – вынес он вердикт. – Сохранились седые волосы на черепе, зубов у каждого почти нет, а те, что остались, – гнилье. Старики, однозначно. Своей смертью умерли.
– Да просто оставили их тут умирать и все, – пожал плечами Букаш. – У дикарей запросто…
Оба тела внимательно осмотрели и научники. Получили результат или нет – Серега не вникал. Смысл? И без того все понятно. Но хмурый Знайка все начесывал и начесывал свой ирокез и казался чем-то озадачен…
– Что-то не так? – осведомился Серега, видя, как Илья, морща лоб, бегает пальцем по экрану планшетника.
– Наше, научное, – ответил тот. – Ничего стратегически важного, командир. Я уговор помню.
За четыре часа прошли два километра – а поселение все тянулось и тянулось. И хотя с каждой сотней шагов, с каждым новым изгибом галереи, открывались все новые странности – ясности они не вносили. Скорее наоборот. Поселение, из которого люди либо ушли без видимых причин – либо просто исчезли…
Странностей здесь оказалось и впрямь немало – вопросы пухли в голове один за другим. Собственно, все это поселение было странным до оторопи. Уже само то, что образовалось оно в транзитной… Серега, услышь от кого, на смех бы поднял. Весь его опыт свидетельствовал, что жизнь в транзитной галерее невозможна. А если и возможна – очень недолгая. До первого контакта. Или до первого серьезного прорыва с коэффициентом ноль-девять, который подметет все что можно. А здесь – вот оно, пожалуйста. Стоит так долго, что культурный слой образовался. Впрочем… тут, на мертвых горизонтах, все наперекосяк. Прошлый опыт можно засунуть до поры на дно глубокого сундука и во все глаза и уши впитывать новый.