Это было типичное современное кафе, стилизованное под старину сводчатые потолки, дубовые столики и скамейки, над столиками висячие ажурные фонари с цветными стеклами. В отдельной нише в стене располагался буфет с кассой и спиртными напитками. Володя принес две громадные порции чебуреков, при виде которых у Лидочки разыгрался аппетит. Она основательно проголодалась после прогулки.
- Пить что-нибудь будем?
- Сок, если есть. Вино я совсем не могу.
Володя улыбнулся.
- Смотрите, какое совпадение! Я тоже не могу.
Он сходил в буфет и вернулся с двумя бутылками виноградного сока.
Выпили сока, съели чебуреков, которые оказались очень сочными и вкусными. Володя стал рассказывать, как в детстве, когда ему было пятнадцать лет, пьяные парни затащили его на деревенскую свадьбу и напоили самогоном, как ему было потом скверно - мать еле отходила.
- Есть такие дураки,- с неодобрением сказала Лпдочка.
- К сожалению, есть, но лично я этим оболтусам очень благодарен за науку. Они у меня на всю жизнь отбили охоту к спиртному.
...Что-то муж никогда ничего такого о себе не рассказывал. Он вообще ничего не говорил о своем детстве, словно никогда не был ребенком.
- ...Но откровенно говоря, у меня плохая наследственность, - сказал вдруг Володя.
- Как так?
- Да так. У меня был родной брат-алкоголик. Умер четыре года назад.
Он стал рассказывать о брате, и Лидочка внимательно его слушала. Звали брата Юрием. Он с детских лет страдал хронической болезнью печени. При таком заболевании пить, естественно, нельзя, и брат до двадцати лет действительно не брал в рот спиртного. А потом, как Володю в детстве, легкомысленные друзья угостили его вином, и произошла катастрофа. У Юрия вспыхнула страсть к спиртному. Он стал попивать, а потом и вовсе запил.
Много раз после пьянок его отвозили в тяжелом состоянии в больницу, уговаривали, пытались даже лечить - ничего не помогало. Подержится немного и снова начинает пьянствовать. Так и слег.
- Хотите, покажу фотографию? - сказал Володя, както странно посмотрев на Лидочку. Он покопался в кармане и вынул оттуда небольшую фотографию.
- Это он на паспорт снимался, еще до запоя.
Лидочка взяла протянутую фотографию и ничего не поняла.
- Так это же вы?
С фотографии на нее смотрело юное, очень красивое и немножко печальное Володино лицо.
- Нет, это мой брат.
У Лидочки перехватило дыхание. Несколько секунд; она как завороженная смотрела на фотографию, совершенно уже ничего не понимая. Сердце у нее часто и тревожно стучало. Она медленно положила фотографию на стол. - Как похожи... Значит, вы были близнецы?
- Да, так называемые однояйцевые близнецы. У нас с ним все до капли совпадало: внешность, вкусы, привычки. Только я слегка прихрамывал от травмы, полученной в детстве. Нас знакомые только так и различали.
Он спрятал фотографию и сказал со вздохом: - Ужасно не повезло Юре. Была редчайшая, уникальная возможность спасти его.
- Какая возможность?
Володя долго сидел задумавшись, потом сказал: - Гончаров хотел ему новую печень пересадить, да сроки не сошлись. Он и пил-то отчасти потому, что думал, что долго не проживет с такой печенью. Все одно, мол, помирать.
Он опять помолчал, глядя сквозь Лидочку отрешенным взглядом.
- Удивительные дела происходят иногда на белом свете, но люди ничего о них не знают. Если мы познакомимся с вами поближе, расскажу вам кое-что интересное.
Лидочка догадалась, что история с братом имеет какое-то отношение к ее мужу, но выспрашивать подробности не решилась. Может быть, стоило прямо сказать Володе, кто у нее муж? Лидочка поколебалась немного и не сказала. Не хватило духу.
Они опять ели чебуреки и пили сок, но Лидочка потеряла интерес к еде. Все эти таинственности основательно взбудоражили ее. Могла ли она даже помыслить, отправляясь в Москву, о том, что ждет ее здесь? Нет, они не шпионы - ни тот ни другой. Тут что-то совсем-совсем иное.
Поговорили о живописи, о том, что видели в Третьяковке, потом перешли на литературу и нашли много общего во вкусах. Лидочка пожаловалась, что молодежь совсем не читает классику. За дрянными детективами - очередь, а Пушкин новехонький стоит - академическое издание, и в то же время в магазине классику купить невозможно - стали вдруг престижными домашние библиотеки. Ничего не понятно.
- Почему же? Понять можно, - сказал Володя. - Люди подчас тратят бешеную энергию, чтобы обзавестись внешними признаками личности, самоутвердиться, и мало заботятся о накоплении духовных богатств - они же не видны.
- Да, да, - кивала, соглашаясь, Лидочка.
Она опять вспомнила своего мужа, который утверждал, что человек должен заниматься конкретной, практической деятельностью, производить материальные ценности, а не заниматься самокопанием. Даже ей, своей жене, он не раз советовал бросить библиотеку и перейти к нему на завод, хотя бы в отдел технической информации, если уж она так любит бумажную работу. Нет, они совершенно разные люди...
- Тем не менее посидеть вот так в кафе приятно, а?
- Приятно, - улыбнувшись, согласилась Лидочка.
Они пробыли в кафе до закрытия, отдохнули и наговорились. Потом шли по какому-то бульвару среди покрытых снегом деревьев и очутились на улице Горького недалеко от гостиницы "Центральная". Лидочка прочла табличку на углу: "Страстной бульвар". "Какое чудесное название!" - подумала она. В Григорьевске почти и не осталось улиц со старыми названиями. Все попереименовали.
Тихо падали редкие снежинки, переливаясь в свете уличных фонарей. Далеко впереди над Красной площадью горело желтое зарево. Они обогнули заваленный снегом памятник Юрию Долгорукому и остановились в черной тени у скверика.
- Спасибо, дальше я сама дойду, - сказала Лидочка, протягивая Володе руку. - А то вам еще добираться.
Володя взял ее руку в перчатке и прижал к губам.
Они смотрели друг другу в глаза, молчали и улыбались. И промелькнула у обоих одна и та же искусительная мысль, и почувствовала Лидочка короткое движение с его стороны и инстинктивно отстранилась.
Володя все еще держал ее руку, и тогда она, улыбнувшись, нажала ему пальцем на нос и высвободила руку.
- До завтра, - сказала она, сделав два раза ладошкой.