Базарный торговец выглядел безмятежным, всем своим видом демонстрировал благожелательность и непонимание того, почему его вдруг задержали. Округлив глаза и ничуть не сомневаясь в правоте своих слов, Ирек Мамедович ответил:
— Послюшай, это мои личные вещи.
— А где вы приобретали, к примеру, вот это? — указал Виталий Викторович на серебряные ложки и вилки.
— Я нэ приобретал, — после недолгого раздумья ответил Карапетян. — Мне это падарили.
— Кто? — мягко поинтересовался майор Щелкунов и уставился на торговца, ожидая ответа.
— Мой дядья, — последовал ответ.
— Он сможет подтвердить ваши слова? — спросил Виталий Викторович с легкой улыбкой.
— Нэт, — сокрушенно покачал головой Карапетян. — Он умер два года назад. Такой хороший чэловэк биль.
Майор Щелкунов тоже сокрушенно покачал головой:
— Я вам сочувствую… А теперь хочу поставить вас в известность, Ирек Мамедович, что столовое серебро, которое, по вашим словам, вам подарил ваш дядя, и перстенек — все это вынесено из дома доктора Гладилина, который вместе со своей дочерью был убит в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое апреля. И раз эти вещи у вас — выдержал значительную паузу Виталий Викторович, очень нужную в данный момент, — то вы, несомненно, причастны к этому двойному убийству. И вполне вероятно, что это именно вы зарубили топором известного в городе человека и его дочь, после чего и похитили ценные вещи, что были найдены сегодня у вас при обыске… Говори, где спрятал топор? — снова выдержав небольшую паузу, уже прикрикнул на Ирека Карапетяна начальник отдела по борьбе с бандитизмом и сдвинул к переносице брови.
— Какой топор? — вытаращил глаза базарный торговец и судорожно сглотнул слюну.
— Металлический! — зло прошипел майор Щелкунов и в свою очередь выпучил на торговца глаза. — Которым ты зарубил доктора и его несчастную дочь!
— Я никого нэ убивал, — с заметным надрывом в голосе промолвил Карапетян и поднял плечи, словно ожидал скорого удара. Видеть в таком положении крепкого и зрелого мужчину было неловко и сердобольно одновременно. Крепкие с виду люди, чем-то напуганные и втягивающие голову в плечи от страха, всегда жалко выглядят…
Виталий Викторович поднялся и пристально посмотрел на Карапетяна сверху вниз. В его серых крупных глазах появился холодный металлический блеск.
— Собирайтесь, — жестко сказал майор.
Короткий приказ, произнесенный начальником отдела по борьбе с бандитизмом, был сродни приговору.
— Хорошо, хорошо, я все расскажу, — заюлил Карапетян. — Все эти вэщи — нэ мои…
— А чьи тогда? — внимательно посмотрел на Ирека Мамедовича Виталий Викторович уже не столь злыми и холодными глазами.
— Это Эльвиры… — негромко произнес Карапетян и посмотрел куда-то в сторону.
— Эльвиры Полищук? — деловито переспросил Щелкунов.
— Да, — последовал короткий ответ.
— Когда она вам их принесла? — задал новый вопрос Виталий Викторович вполне дружелюбно.
— Пятнадцатого апреля вечером, — уже охотно ответил Ирек Мамедович, явно не задумываясь.
— Не ночью? — удивленно поднял брови майор.
— Нэт. Вечером принесла и осталась у меня ночевать. Сказала, чтобы я никому не говорил ап этом.
Разъяснив ситуацию, Карапетян с робкой надеждой посмотрел на хмурого майора и заискивающе улыбнулся.
Признание, сделанное Карапетяном, давало делу совершенно иной оборот, чего майор Щелкунов не ожидал. «Конечно, этот Карапетян тот еще жук, но похоже, что он не врал, — размышлял майор Щелкунов. — Возможно, что он даже не догадывался, что вещи принесены из дома убитых. Выходит, Эльвира обокрала своего дядю вечером, а через несколько часов в дом доктора Гладилина проникли грабители и убийцы, чтобы скрыть следы ее ограбления. Получается, это она навела Мигулю, Коня и Шиловского на дом своего дяди, чтобы прикрыться ими, если их вдруг найдут. Попросту использовала их втемную. Выходит, что главное действующее лицо всей трагедии, случившейся в Академической слободе на улице Чехова, это отнюдь не эта преступная троица, что совершила налет на квартиру доктора, а она — Эльвира Поликарповна Полищук…»
А Конь все никак не находился. Обыскался его опер Валя. Естественно, когда ему на глаза попался человек, похожий по описанию на Игната Коноваленко, Рожнов его повел. И довел до самого трофейного «Хорьха».
Такой вот вышел непредвиденный казус…
Глава 4. Чья кровь на тенниске?