Ведь если эта тенниска Кочемасова, то он когда-то получил два ножевых ранения в грудь или в живот. И на его теле должны были остаться заметные шрамы. Получается, что Кочемасов хранил тенниску в память о своем давнем ранении? Но тогда зачем? Кто ему нанес эти ранения? Где он получал медицинскую помощь и когда? Было ли заведено уголовное дело по поводу нанесения ножевых ран?
Вопросов возникало много. Ответы на них, несомненно, должны помочь разобраться в деле Эдуарда Кочемасова и пролить свет на то, кто же все-таки он такой.
Рожнов болезненно поморщился: и как он не посмотрел на грудь и живот этого сбитого «Хорьхом» Кочемасова, когда искал воровскую наколку на его плече. Дал ты маху, старший опер!
А если все-таки эта тенниска не Кочемасова? А если на ней не его кровь? И, может быть, это не кровь вовсе?
Кажется, Кочемасов еще в морге. Надо отдать рубашку экспертам, а самому топать в морг, чтобы посмотреть: имеются ли ножевые раны на теле Кочемасова. Вот так всегда: дурная голова ногам покоя не дает…
В морге было не то чтобы холодно, но как-то промозгло. Таковой бывает погода поздней осенью, когда кажется, что все кругом настолько мерзопакостно, что, может, лучше и не жить на этом свете. Или, по крайней мере, замкнуться у себя в квартире, зашторить окна и не иметь абсолютно никаких сношений с внешним миром. Впрочем, такое заведение, как морг, имеет предназначение явно не для жизнеутверждающего настроения и улыбок во весь рот. Здесь положено быть печальным, вести себя спокойно, громко не разговаривать, дабы жизнеутверждающим голосом не побеспокоить дух покойников…
Валентин открыл тяжелую дверь и шагнул в покойницкую, где увидел молодого человека лет тридцати в синем добротном костюме и санитара с вытянутым желтоватым лицом — Геннадия Васянина. Эдуард Кочемасов (вернее, то, что им ныне являлось) лежал на широком столе, поверхность которого была обита толстыми жестяными листами, под сероватой, донельзя застиранной простыней.
— Покажите, — сказал молодой человек.
Гена всего-то с неделю назад поступил на работу в морг и еще не полностью освоился со своими обязанностями. Наверняка он не должен был показывать человеку лет тридцати в синем добротном костюме «за человеческое спасибо» труп Кочемасова, однако житейский опыт подсказывал, что гостя следовало уважить, он шагнул к столу и откинул с лица покойника простыню и, отвернувшись, уставился в грубо побеленную стену.
Некоторое время человек в синем костюме смотрел на труп, потом негромко произнес:
— Спасибо, — и с задумчивым видом пошел по длинному коридору к выходу.
Незнакомец стоял у покойника недолго, однако Рожнов успел заметить, как по его скорбному лицу вдруг промелькнуло выражение удовлетворения.
Человек в синем костюме чрезвычайно заинтересовал Валентина. В какой-то момент Рожнов даже хотел направиться за ним следом, но потом решил исполнить то, ради чего пришел в морг.
— Откиньте простыню с покойника, — потребовал он.
Санитар вновь показал лицо мертвеца.
— Нет, полностью, — сказал Рожнов.
Никаких шрамов на груди и животе Эдуарда Кочемасова не имелось. Значит, тенниска с дырками от лезвия ножа была не его…
Тихо, чтобы не услышал удаляющийся человек в синем костюме, старший оперуполномоченный спросил у санитара, кивнув в сторону коридора:
— Быстро говори: что этот человек сказал, когда попросил дать посмотреть на труп?
Санитар пожал плечами и ответил с некоторым недоумением:
— Сказал, что хочет посмотреть на труп, чтобы убедиться, не знаком ли он ему.
— А как он представился? — быстро спросил Валя Рожнов.
— Работником исполкома.
— Фамилию назвал?
— Назвал… Но я ее не запомнил. Вроде бы ни к чему, — промямлил санитар, уже понимая, что допустил оплошность, пропустив в морг человека в синем костюме.
— Документ он какой-нибудь предъявил? — нетерпеливо спросил старший оперуполномоченный, явно торопясь.
— Да… Удостоверение с печатью…
— И что там было написано? Помнишь? — спросил Валентин, поглядывая в сторону коридора. Незнакомец уже вышел из морга.
— Я не особо вглядывался… — еле слышно произнес перепуганный санитар, уже решив написать заявление об увольнении. Кто бы мог подумать, что здесь такая нервная работа.