— С Новым годом тебя, отец.
— И тебя также, сын мой, — ответил лорд Райвенн, подставляя губы для поцелуя. — Теперь я только по праздникам и вижу тебя.
— Увы, отец… Столько работы, что порой некогда даже спать, — сказал Раданайт, вздохнув и улыбнувшись. — Как твоё здоровье?
— Благодарю, сынок, пока жаловаться не на что, — ответил лорд Райвенн. И, взглянув на отчего-то засмущавшегося Эсгина, сказал ему: — Дорогой, подойди к Раданайту, не стесняйся. Поцелуйтесь, дети мои. Вы ведь всё-таки братья.
Эсгин, подойдя к Раданайту, потянулся к его щеке, но тот подставил ему губы. Поцелуй получился неловкий. Эсгин, сам не зная отчего, порозовел, а Раданайт улыбнулся. Альмагиру не понравилась его улыбка и его взгляд: что-то тёмное и порочное было в них. Но он промолчал.
— С тобой хочет поздороваться король, — сказал Раданайт лорду Райвенну. — Идём к нему. — И, подумав, добавил: — Альмагира и Эсгина тоже можешь взять с собой.
* * *Маленького Лейлора уложили спать в библиотеке на пятом этаже: в детской тот не смог бы уснуть из-за праздничного шума, а в библиотеке он был не так слышен. Постель была устроена на диване, а рядом на надувной кровати расположился Айнен. В непривычной обстановке Лейлор долго не мог заснуть, ему мерещилось, что из-за книжных стеллажей выползает кто-то чёрный. Ему стало страшно одному лежать на диване, и он забрался под одеяло к Айнену.
— Ты что, малыш? — спросил тот спросонок.
— Я боюсь там, — прошептал Лейлор. — Обними меня… Очень-очень сильно обними.
— Надо говорить «крепко», дорогой, — пробормотал Айнен, прижимая Лейлора к себе.
В полночь раздался страшный грохот, как будто небо разрывалось на части. Лейлор в ужасе проснулся и прижался к Айнену. Того тоже разбудил грохот, но он не боялся. Гладя Лейлора по волосам, он сказал:
— Не бойся, дорогой, это только фейерверк.
Грохот раздавался снова и снова, и ему не было конца. От этих жутких ударов внутри у Лейлора всё вздрагивало. Он заплакал.
— Не надо бояться, маленький, — успокаивал его Айнен. — Пойдём лучше к окошку, посмотрим. Это красиво!
Лейлор боялся идти к окну и плакал:
— Громко…
— А ты закрой ушки, будет не так громко, — посоветовал Айнен.
Это не помогло: грохот отдавался внутри у Лейлора, от этого оглушительного бабаханья у него в животе всё подпрыгивало.
— Папуля, — плакал Лейлор. — Хочу к папе!
— Папа сейчас занят, он с гостями, — сказал Айнен.
Лейлор вдруг вообразил, что этот ужасный гром убьёт папу, и он заплакал ещё горше. Айнен успокаивал его и убеждал, что фейерверк безопасен и никого не убивает, что его делают для красоты, но Лейлор был уверен, что страшное грохотание непременно убьёт папу и, может быть, лорда Дитмара тоже.
Наконец грохот стих. Лейлор продолжал плакать и звать папу, и Айнену пришлось спускаться с ним на руках в гостиную. Там играла музыка, все танцевали, и найти папу среди танцующих пар было решительно невозможно. Им пришлось ждать, пока танец закончится, а потом идти искать папу. Айнен спустил Лейлора с рук. Лучше бы он этого не делал: тот сразу удрал от него. Бегая между гостями, он звал:
— Папуля!
Вместо того чтобы искать Джима, Айнену пришлось гоняться за малышом. Гости улыбались, а Лейлор носился с криком:
— Па-апа-а-а!
Вдруг он наткнулся на чьи-то ноги в сапогах и дымчато-голубых брюках. Сверху раздался умилённый голос:
— А это что за прелесть?
Его подхватил незнакомец с белыми волосами и чёрными бровями, с большой блестящей цепью из овальных пластинок и очень красивой короной, усыпанной прозрачными сверкающими камушками.