– Эта новость заслуживает значительно более широкого освещения, чем заголовок на первой полосе «Восстания», – говорил между тем Ульрих. – Нам необходимо до каждого простого мужика донести весть, что граф Орлов собирается отправить его на бессмысленную и кровавую бойню в чуждых ему интересах.
– Главное, чтобы нам поверили, – сказала Ольга.
– Главное, чтобы информация оказалась достоверной, – возразил Максим.
– У нас есть возможность ее проверить, – заверил Ульрих. – Наши товарищи в Лондоне могут узнать, действительно ли Орлов прибывает в Англию в указанные сроки и намечены ли у него встречи с людьми, уполномоченными вести переговоры.
– Но разоблачить этот план, предав огласке, слишком мало, – горячо вмешался в разговор Евно. – Нам надо помешать его осуществлению!
– Каким образом? – спросил Ульрих, глядя на молодого еврея поверх очков в проволочной оправе.
– Мы обязаны призвать к устранению Орлова. Он – предатель интересов своего народа и должен быть казнен.
– И это положит конец переговорам?
– По всей вероятности, да, – сказал Петр. – Особенно если убийцей станет анархист. Помните, что Англия с готовностью предоставляет нашим анархистам политическое убежище, чем приводит в ярость царя. И если российский князь будет убит в Англии одним из наших товарищей, царь, по всей вероятности, прекратит дальнейшие переговоры.
– А какой материал для своей газеты получим мы! – восторженно воскликнул Евно. – Мы решительно заявим, что казнили Орлова за предательство национальных интересов.
– И сообщения об этом облетят газеты всего мира, – кивнул Ульрих.
– И подумайте, какой эффект это произведет на родине. Всем известно, как в народе относятся к призыву на войну – для крестьян это смертный приговор. Они устраивают похороны вместо торжественных проводов молодых рекрутов. Если станет известно, что царь готовится втянуть страну в мировую войну, реки выйдут из берегов от крови тиранов…
«Он прав, – подумал Максим. – Пусть выражается, как всегда, излишне вычурно, на этот раз он прав».
– Но мне кажется, ты оторвался от реальности, Евно, – заметил на это Ульрих. – Орлов будет выполнять секретную миссию и не станет разъезжать по Лондону в открытом экипаже, приветствуя толпы зевак. Кроме того, я хорошо знаю наших лондонских товарищей. Им никогда не приходилось убивать, и я не вижу, как они смогут справиться с этой казнью.
– Это сделаю я, – сказал вдруг Максим. Все повернули голову в его сторону, и тени заиграли на лицах от заколебавшегося пламени свечи.
– Я знаю способ совершить казнь. – Его голос казался сейчас странным ему самому – словно перехватило горло. – Я отправлюсь в Лондон и убью Орлова.
В комнате наступила полная тишина: каждый почувствовал, что абстрактные разговоры о смерти и разрушении вдруг обрели конкретные очертания. На Максима смотрели с изумлением все, кроме Ульриха, который понимающе улыбался с таким выражением, будто с самого начала был готов к подобному повороту событий.
Глава вторая
Лондон предстал перед ним невероятно богатым городом. Максиму, конечно же, доводилось сталкиваться с показной роскошью в России, и он видел, насколько процветающей выглядит Европа. Но не до такой степени. Здесь никто не ходил в обносках. Более того, хотя стояла вполне ясная погода, почти каждый носил плотную и теплую одежду. Максим встречал извозчиков, уличных торговцев и уборщиков, рабочих и мальчишек-посыльных – и на всех был добротный, фабричной выделки костюм без прорех и заплат. Дети ходили в обуви. А головы женщин украшали шляпы. И какие это были шляпы! В большинстве своем широкополые, размером чуть ли не с колесо телеги, они несли на себе разнообразнейшие украшения в виде лент, перьев, цветов и даже фруктов. Улицы полнились жизнью. В первые же пять минут он увидел столько автомобилей, сколько не встречал за всю свою жизнь. Ему даже показалось, что машин здесь больше, чем повозок с запряженными в них лошадьми. На колесах или пешком – но все куда-то спешили.
У Пиккадилли-Серкус возник затор по той же причине, по которой они возникают в любом городе. Упала лошадь, а движимый ею фургон перевернулся. Целая толпа мужчин кинулась поднимать животное и повозку, а с тротуара их подбадривали выкриками и шутками цветочницы и какие-то дамы с явно подкрашенными лицами.
Но чем дальше продвигался он к восточной части города, тем больше рассеивалось первоначальное потрясение от неимоверного богатства. Когда же он миновал огромное здание с величественным куполом, которое на карте, купленной на вокзале Виктория, было обозначено как собор Святого Павла, то попал в значительно более бедные с виду кварталы. Как-то совершенно внезапно импозантные фасады банков и контор крупных компаний уступили место рядам скромных домиков, многие из которых в той или иной степени нуждались в ремонте. Машин стало меньше, а лошадей больше. Шикарные магазины сменились установленными на тротуарах лотками. Здесь уже не сновали армии посыльных. И теперь то и дело попадались босые дети, хотя, как ему подумалось, при таком-то климате это не так уж и важно.