Выбрать главу

Она заметила, как Шарлотта и Белинда вышли из-за кустов по другую сторону лужайки. Энни их, разумеется, так и не нашла. На девушках были широкополые шляпы и цветастые летние платьица, но при этом черные школьные чулки и черные же туфли на низком каблуке. Поскольку Шарлотте вскоре предстоял первый выход в свет, Лидия иногда позволяла ей делать сложные прически и нарядно одеваться к ужину, но по большей части по-прежнему обращалась как с ребенком, кем дочь в ее глазах и оставалась, а мать не находила ничего хорошего в чересчур быстром взрослении детей. Кузины были полностью поглощены разговором, и Лидия подумала: «Интересно было бы узнать, что их так занимает?» О чем она сама разговаривала с подругами в восемнадцать лет? – задалась она вопросом, сразу же вспомнила юношу с мягкими волосами и нежными руками, и мысль осталась только одна: «Боже, пусть это навсегда пребудет моей тайной!»

– Как ты считаешь, мы и в самом деле будем чувствовать себя по-другому, когда начнем выезжать? – спросила Белинда.

Шарлотта уже не раз задумывалась об этом и потому сразу ответила:

– Лично я – нет.

– Но мы же станем взрослыми!

– Не понимаю, как все эти приемы, балы и пикники могут помочь человеку повзрослеть.

– Нам придется носить корсеты.

Тут Шарлотта хихикнула:

– А ты его хоть раз пробовала?

– Нет, а ты?

– Я свой примерила на прошлой неделе.

– Ну и как ощущения?

– Ужасные. Совершенно невозможно ходить прямо.

– А как ты выглядела?

Шарлотта описала руками полукруг, обозначая огромный бюст. Обе покатились со смеху. Но в этот момент Шарлотта заметила в отдалении свою матушку и сделала серьезное лицо в ожидании упреков, однако маму явно занимало что-то другое – она лишь чуть заметно улыбнулась девушкам и отвела взгляд в сторону.

– И все равно это будет весело, – сказала Белинда.

– Ты имеешь в виду сезон? Наверное… – с сомнением отозвалась подруга. – Вот только какой во всем этом смысл?

– Встретить подходящего тебе молодого человека, само собой.

– То есть искать будущего мужа?

Они дошли до возвышавшегося посреди лужайки мощного дуба, и Белинда, несколько помрачнев, с размаху плюхнулась на скамейку под тенистым деревом.

– Я вижу, ты действительно считаешь выезды в свет глупейшим занятием, не так ли? – спросила она.

Шарлотта села рядом и поверх ровной травы оглядела южный фронтон Уолден-Холла. Расположенные с этой стороны высокие готические окна отражали клонившееся к закату солнце. Отсюда казалось, что дом спланирован внутри рационально и прямолинейно, тогда как в действительности представлял собой очаровательную неразбериху интерьеров.

– Глупо на самом деле то, что нас заставили так долго ждать этого, – проговорила она. – Абсолютно не могу сказать про себя, будто мне так уж не терпится начать танцевать на балах, доставлять свои визитные карточки незнакомым мне людям и встречаться с молодыми мужчинами – я, вероятно, вполне могла бы вообще обойтись без всего этого, – но меня бесит, что со мной до сих пор обращаются как с несмышленой малышкой. Терпеть не могу ужинать в компании Марии. Она до крайности невежественна или просто притворяется. По крайней мере, когда сидишь в общей столовой, слышишь интересные разговоры. Папа рассказывает прелюбопытные истории. А все, что предлагает Мария, когда мне становится скучно, – это сыграть в карты. Но я уже не хочу ни во что играть. Любыми играми с детства сыта по горло.

Она вздохнула. Разговор пока только расстраивал. Она посмотрела на безмятежно спокойное веснушчатое лицо Белинды, увенчанное рыжими кудряшками. У самой Шарлотты лицо имело овальную форму с чуть великоватым прямым носом и волевым подбородком, а волосы были темными и очень густыми. «Везет же Белинде! – подумала она. – Ничто ее не беспокоит. Ничто не вызывает по-настоящему сильных эмоций».