– Так! Оставь дверь в покое. Я позабочусь о ней сам! – в голосе Клика звучала тревога, он быстро шагнул вперед, закрыл и запер дверь.
– Если бы я не знал, что голод, а не выпивка, – твоя основная проблема…
Сдавленный крик прервал его шутливый комментарий, он обернулся, чтобы столкнуться с ситуацией, отбившей всякое желание шутить. Ибо Доллопс, тяжело прислонившись к цветущему миндальному дереву, согнулся с посиневшим лицом, и его пальцы отчаянно вцепились нижнюю часть жилета, все его тело сотрясали судороги.
Доллопс дернулся и начал падать, Клик едва успел поймать его, когда он рухнул вперед и тяжело осел в руках старшего товарища. Клик полуинстинктивно подхватил паренька и с большой поспешностью и бесконечной нежностью взял его на руки и отнес в дом. Но едва он уложил мальчика на диван и зажег лампу в маленькой комнате, которая служила им общей гостиной, когда вся агония неуверенности, которая была вызвана этим странным приступом у его воспитанника, исчезла во внезапной вспышке просветления.
Все, что осталось от обильного и поразительно разнообразного пиршества, все еще валялось на маленьком круглом обеденном столе, и там на одной тарелке, лежали панцири двух крабов, на другой – остатки большого пирога с ревенем, на третьем – шкурки пяти бананов кокетливо прислонились к крышке открытой банки рассола, а рядом с ней стоял стакан, емкостью в пинту, с белым пятном молока на дне.
– Боже! Ну и анаконда! – воскликнул Клик, уставившись на этот памятник обжорству. – Неудивительно, неудивительно!
Он развернулся, посмотрел на извивающегося и стонущего мальчика и внезапно и резко скинул с себя пальто, закатал рукава и бросился к кухонной плите за чайником с горячей водой и аптечкой.
Результат маленького гастрономического эксперимента Доллопса едва ли нужно описывать. Достаточно сказать, что в ту ночь он, как принято говорить, второй раз родился, а следующие двадцать четыре часа Клик не отходил от его постели, почти непрерывно обтирая его смоченной в горячей воде фланелью. Придя в себя после этого, парнишка ослаб так, что не мог стоять на ногах.
– Все, что тебе нужно, чтобы привести себя в порядок, – это перемена обстановки, ты, безрассудный молодой страус, – неделька в пустынной местности, в лесах и в полях, подальше от любой харчевни или кондитерской! – заметил Клик, мягко похлопывая Доллопса по плечу.
– Хорош помощничек – из-за тебя я сутки глаз не сомкнул. Сейчас, сейчас, сейчас! Не реви! Не я виноват, что при виде жрачки у тебя разум мутится! Сиди, пока я сбегаю и приготовлю для тебя кашу. После этого я заскочу и позвоню в Скотланд-Ярд и скажу мистеру Нэркому, чтобы кто-нибудь нашел фургон, который можно арендовать, и мы отправимся на неделю по Йоркширу, старина.
Он ушел звонить, вернувшись вскоре с неожиданными новостями. Так уж сложилось, что идея взять неделю отпуска, неделю побродить по зеленым перелескам, широким болотам и по диким ущельям Йоркшира и пожить простой жизнью в фургоне показалась господину Маверику Нэркому весьма соблазнительной, и он поспешил попросить разрешения у Клика присоединиться к приятелям. Поскольку ничто не могло быть лучше, вопрос был решен немедленно. Фургон нашелся в Шеффилде, и в десять утра следующего дня небольшая компания, оставив за спиной душный Лондон и предместья, направилась в нетронутую суетой глушь, навстречу очарованию смеющихся вод и магии, которая скрыта в лесных чащобах.
В течение пяти дней они вели совершенно идиллическую жизнь; бездельничали в зеленых дебрях и спали в сени шепчущих лесов. Это возвращение к природе оказалось таким же тонизирующим для обоих мужчин, как и для мальчишки, – они расслабились, взбодрив кровь в жилах…
Подготовив фургон к путешествию перед началом этой авантюры, они не приближались к какому-либо человеческому жилью, если это не было необходимо из-за особенностей намеченного маршрута. Каждый день был похож на последующий: на рассвете, под пение птиц они купались в лесном озере или тихой лесной реке, затем собирали топливо, разводили огонь и готовили завтрак, мыли посуду, запрягали лошадей и снова отправлялись в путь. Иногда фургоном управлял Клик, иногда Нэрком, иногда мальчишка. Когда приходило время обеда, они останавливались, чтобы приготовить пищу, на костре, так же, как они готовили завтрак, затем подыскивали место для ночлега, где можно было лежать в траве среди листвы и любоваться звездами.
Таким образом они провели большую часть недели и, возможно, потратили бы всю неделю на подобное времяпрепровождение, но Судьба решила иначе. Здесь, в этой идиллической Аркадии, им пришлось опять столкнуться со Злом, таящимся в сердцах людских, и исполнить суровый долг служения Закону.