— Да!
— И что же ты ответила?
— Что я еще очень молода и решила, что не буду думать о замужестве еще несколько лет. Знаешь, Джоан, он мне нравится.
— Почему?
— Потому что вызывает у меня страх. Он так ужасно рассердился, когда я сказала ему, что не выйду за него замуж. Только на одну секунду, но рассердился ужасно. Я думаю, наверное, он сейчас внизу и рассказывает об этом Мандель.
— Было бы хорошо, если бы он на ней женился.
— Может быть, она и постарается?
ГЛАВА 16
Вечерние газеты под заголовком «Еще одна потерянная возможность» сообщили о предполагаемом отъезде мадемуазель Франшетт Дюпре из Лондона. Мадемуазель Дюпре получила приглашение из Америки от одного из продюсеров кинематографа и ответила на него согласием. Она заканчивает свои выступления в Лондоне в конце апреля. По мнению автора заметки, это еще один пример нерасторопности британских продюсеров, которые, таким образом, потеряли возможность сохранить у себя несомненный талант мадемуазель Франшетт Дюпре.
Инспектор Булл возвратился на набережную. Он был уверен в том, что человек, который прислал письмо в Скотланд-Ярд с Чок-Фарм-Роуд, и тот, что купил билет на «Марию Луизу» для мисс Портер под именем Стюарт Портман, и тот, кто взял ценности на сумму 70 000 фунтов из банка в Гилдфорде, — это одно и то же лицо.
Инспектор Булл надеялся на вторую аксиому детективного Эвклида: преступник, тщательно обдумывая схему своих действий, в какой-то точке допускает ошибку. Дело детектива — преследовать, наблюдать, анализировать и ухватить эту ошибку, когда она будет сделана.
Но если человек в черном пальто уже сделал ее, то инспектор Булл до сих пор еще не смог обнаружить ее. И все-таки Булл чувствовал, что он держит в руках ключ к расследованию всего этого дела.
Правда, чувствовал он себя так, как чувствует человек в сильный туман на переходе через Трафальгарскую площадь: машины, омнибусы, люди, тележки — весь транспорт столицы находится тут, но вы не в состоянии его увидеть. Вы его слышите, вы знаете, что он тут, вы можете попасть под колеса — но даже на расстоянии вытянутой руки вы не можете его рассмотреть. Вы сможете его увидеть только тогда, когда туман наконец рассеется. Вот так же Булл чувствовал себя в этом деле Крейки. Должно что-то произойти, чтобы рассеять перед ним этот густой туман.
И это был мистер Пинкертон, который оказался в роли постового полисмена, помогшего Буллу пересечь площадь в таком густом тумане, и который сравнительно мало свистел в свой собственный свисток.
Этот маленький человечек дремал на стуле в кабинете инспектора Булла — заинтригованный, обеспокоенный, однако с надеждой и даже некоторой уверенностью в душе.
— Хэлло, Пинкертон! — сказал Булл и бросил свою шляпу на вешалку. — Я так и не могу найти эту дочь, но все же я в чем-то продвигаюсь. Сначала я грешил на мисс Кейт Баррет, однако Лоусон разочаровал меня свидетельством о ее рождении, зарегистрированным в церкви святого Петра, которая находится как раз за Редклиф-Кортом. Священник знал ее родителей. Ее мать сейчас живет в Италии, куда она сбежала с каким-то художником. Это журнал направил меня на неправильный путь. Но рано или поздно я докопаюсь до истины!
— Какой журнал? — спросил Пинкертон.
— Вот этот. «Город и деревня».
Мистер Пинкертон посмотрел на фотографию. И вдруг в его маленьких серых глазах засветилась какая-то мысль.
— Я знаю, что надо делать. Ведь она должна быть лицом похожа на своих отца и дядю.
— Может быть. Но они уже состарились. А все эти девушки такие хорошенькие!
Мистер Пинкертон хлопнул себя по колену с робким энтузиазмом.
— Тетка! — вскричал он.
Инспектор Булл покачал головой.
— Я думал об этом. Нет. Старая леди была седая и морщинистая. По ее лицу трудно представить себе, какой она была в молодости, много лет тому назад.
— В молодости? Но ее портрет в кошачьем журнале сделан двадцать лет тому назад. Она там еще достаточно красива и…
Инспектор Булл вскочил на ноги. Лицо его засияло торжеством. Он вытащил из кармана часы, посмотрел на них и засунул обратно с жестом безнадежности:
— Британский Музей уже закрыт.
— Разве нельзя его открыть?
— Открыть Британский Музей?! — инспектор с открытым ртом уставился на маленького валлийца, как будто тот потерял рассудок.
— Это можно сделать! — храбро запротестовал мистер Пинкертон. Он понимал, какую ужасную вещь предложил, но… — Я подумал только, что если жизнь девушки в опасности, они же могут…
Инспектор Булл пристально посмотрел на него. Потом подошел к телефону, снял трубку и вызвал комиссара Дебенхэма.
Сначала в трубке была тишина. Затем…
— Бог мой, Булл! — задохнулся голос комиссара. — Вы хотите открыть Британский Музей? В одиннадцать часов ночи? Вы хотите посмотреть на фотографию в журнале? Булл, вы пьяны!
Подметальщик, работавший в переулке Сент-Петер, собирался идти домой. Он задержался в угловом кафе, чтобы выпить чашку чая с бутербродом. Владелец этого кафе был человек крепкого сложения, с умными блестящими глазами. Подсчитывал за прилавком дневную выручку.
— Чашку чая! — громко обратился к нему подметальщик, и, убедившись, что их никто не слушает, сказал: — Клифф за углом. Он наблюдает за фасадом. Не думаю, чтобы что-нибудь случилось. Булл поставил на неверную лошадку. Что это?
Из молчаливой темноты церковного двора донесся слабый металлический щелчок. Подметальщик мгновенно вскочил и молниеносно шмыгнул в переулок. Но через минуту он вернулся.
— Я делаюсь не в меру подозрительным, — с усмешкой произнес он. — Все спокойно. До свидания, сэр.
Владелец кафе открыл маленькое окошко, из которого был виден весь переулок.
Вскоре неизвестно откуда появился Арчибальд Пейдж, очень счастливый и несколько, более чем слегка, пьяный. Он вошел в кафе и подошел к прилавку. Слегка покачнувшись, облокотился на прилавок.
— Честное слово… если это — ик! — простите, я бы… если это кафе… выпил бы стакан фруктового сока… Простите!.. ик… Я ошибся… Я хотел сказать — чашку кофе…
Владелец кафе налил ему чашку кофе и толкнул через прилавок тарелку, на которой был бутерброд с ветчиной. Нетвердой рукой Арчи намазал ветчину горчицей, откусил и положил назад на тарелку.
— Я говорю, старина, что это неспортивно! Я не то хотел. Опять ошибка. Я должен играть! — Он вытащил шиллинг и бросил его на прилавок. — Я должен играть! Действительно должен! Я думаю… ну, я думаю… Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, сэр. Доберетесь?
— Абсолютно уверен! Спокойной ночи!
Владелец кафе подождал, пока он, шатаясь, вышел, затем вынул маленькую записную книжку и сделал в ней неодобрительную запись.
Через полчаса он скорее почувствовал, чем услышал какой-то шум в переулке. Быстро выглянув через оконце, находившееся на уровне головы, он увидел, как какая-то тень метнулась через переулок из церковного двора и исчезла около стены. Хозяин кафе перепрыгнул через прилавок и ринулся по переулку. Он добежал до деревянной двери в стене. Она была закрыта на замок. Он подскочил, ухватился руками за пики на вершине стены, с легкостью опытного акробата подтянулся и спрыгнул по другую сторону стены. К несчастью, он приземлился на мусорные баки, и треск от его падения разнесся в тишине Редклиф-Корта. Он поднялся, проскользнул через лазейку в зеленых насаждениях и столкнулся с новым садовником. Они быстро обменялись несколькими словами и разошлись в разные стороны.
Перед тем как разойтись, хозяин кафе шепнул садовнику:
— Он держал в руках сумку или что-то вроде того.
Через пять минут они встретились перед домом мистера Артурингтона.
— Здесь не найти его, сэр, — прошептал садовник. — Я весь ободрался, лазая в гуще этих кустов.
Была половина первого ночи. Вокруг было темно и тихо.
Джоан Артурингтон беспокойно зашевелилась во сне и проснулась. Внезапно ее охватило чувство страха. Ей показалось… В кромешной темноте она не могла различить ни одного предмета, но ощущала, что рядом было что-то странное и страшное. Она лежала не шевелясь и слышала только, как колотится у нее сердце.