Краем глаза инспектор Булл следил за телефоном. Комиссар смотрел на него с дружеской улыбкой.
— Я жду звонка от Мак-Брайда.
Комиссар кивнул.
Мистер Артурингтон разглядывал слова в свою лупу с многократным увеличением.
— Идентичны, — сказал он и принялся за другую пару слов. Слово было «три».
— Идентичны тоже.
На следующих полосках были разные слова — на одной было написано «Прага», на другой — «парк».
Мистер Артурингтон покачал головой:
— Нет, это другая рука.
— Посмотрите эти, — сказал Драйден.
Артурингтон опять покачал головой:
— Это не одно и то же. А вот это — одна рука, — он показал на четвертую полоску со словом «Париж».
Драйден хлопнул себя по колену.
— Вполне убедительно, — сказал он мрачно.
Зазвонил телефон. Булл подскочил к аппарату.
— Да! Говорит Булл! Алло, Мак! Вы достали это? 50 тысяч? Молодец! Паспорт в Дувре не отмечен? Девушка? Нет, ее не задерживайте! Благодарю!
Он повернулся к присутствующим. Мистер Артурингтон, обхватив подбородок рукой, все еще рассматривал полоски бумаги. Комиссар смотрел на Булла с задумчивой улыбкой.
Инспектор Булл повернулся к Драйдену.
— Я не хочу вмешиваться в дело с шифрами, сэр, но дело Крейки закончено.
Драйден строго взглянул на него:
— Мы должны иметь доказательства.
— Мы имеем их, сэр. Ха! Остановите его! — Булл бросился вперед.
Так же спокойно и невозмутимо, как всегда, мистер Артурингтон опять-таки оказался на шаг впереди инспектора Булла. Он вздрогнул и упал лицом на стол — прямо на полоски бумаги.
ГЛАВА 18
В тот же вечер Дебенхэм, Драйден и Булл собрались в кабинете Дебенхэма.
— Я не хотел такого конца, сэр, — сказал инспектор Булл. Мягкие голубые глаза его все еще были тревожны. — Он был очень способный человек.
— Так лучше. Это не ваша вина, — сказал Драйден.
— Я думаю, что он был все время готов к чему-нибудь в этом роде, — заметил комиссар Дебенхэм.
— Да, сэр. Видите ли, он рассчитывал на два обстоятельства — во-первых, на то, что все это выглядело слишком неправдоподобно, а во-вторых, на то, что, как он полагал, никто не обнаружит причины его поступков. Он был в этом уверен и потому все время продвигался вперед — хладнокровно и очень умело.
Медленно покачав головой, комиссар Дебенхэм сказал:
— Я бы доверился ему во всем. Когда вы пришли ко мне, Булл, и предложили устроить эту ловушку, я был совершенно уверен, что вы сошли с ума.
— Вот на это-то, сэр, он и рассчитывал.
— И какое чутье, виртуозность, а жесты! — комиссар снова покачал головой.
— Вот именно это и заставило меня впервые подумать о нем, — сказал инспектор Булл, надеясь, что комиссар подразумевает то же, что и он. — Он вел себя, как артист — действовал, жестикулировал. В тот же вечер, когда он у себя дома угадывал характеры по почеркам, я на это впервые обратил внимание. Он стоял именно так, заложив руки за спину. Он позировал! Это выглядело театрально и как-то неестественно.
Инспектор Булл запнулся и покраснел, вынужденный употребить такие слова.
— И тогда у меня впервые мелькнула смутная мысль, что он похож в этом смысле на человека в черном пальто. Сначала я не думал, что это действительно так, но со временем, позднее, уверенность в этом стала во мне крепнуть. В тот вечер я еще кое-что заметил, но разработал эту мысль уже позднее. Я все время думал, что он совершит ошибку. И за все это время он сделал одну — когда оставил тех кошек на Чок-Фарм-Роуд. Если бы не Пинкертон — я бы не догадался.
Тут все трое мужчин повернулись к маленькому седому человеку. Он сидел в кресле, предназначавшемся для Государственного Секретаря, когда тот посещал комиссара, и курил одну из его сигар. Потом ему опять будет плохо от этих сигар. Но сейчас — сейчас он жил! Когда все взгляды устремились на него, Пинкертон покраснел.
— О, нет, нет, — пролепетал он.
— Ну, а я все же многого не понимаю, — сказал комиссар. — Что это за история с девушкой?
— На ней-то все и основывалось, сэр. Кое о чем я могу только догадываться. Но, во всяком случае, Джоан Артурингтон была дочерью Крейки. Миссис Артурингтон взяла ее к себе, когда ей было всего несколько месяцев. Симон Крейки не хотел, чтобы она выросла в семье ростовщика. Он или каким-то образом держал в своих руках миссис Артурингтон и ее мужа, или это было чисто деловое соглашение. Он им хорошо платил за это. Когда миссис Артурингтон умерла, он задумал другое. Артурингтону были нужны деньги, у него ничего не было. В то время только четыре человека знали об этой сделке: Артурингтон и трое Крейки. Артурингтон решил уничтожить всех Крейки, что он и сделал. Но в то же время он не хотел скрыть правду о происхождении Джоан, чтобы дать ей возможность получить полностью все наследство Крейки. А он не желал ей зла.
— И он и Симон были какими-то загадочными личностями, — заметил комиссар.
— Совершенно верно, сэр. Сначала я ничего не мог понять. Артурингтон был проницательнее Крейки, а Крейки сыграл ему на руку. Видите ли, после смерти миссис Артурингтон Симон Крейки решил взять Джоан к себе. В связи с этим он и решил изменить свое имя, купить имение в деревне и поселиться там с дочерью. Этим и объясняется та таинственность, которой окружал себя Симон Крейки в последние годы. Этим объясняется и история с миссис Баррет. Он купил себе поместье около Гилдфорда вблизи поместья Дианы Баррет. К тому времени он устроил так, что она задолжала ему крупную сумму денег. Артурингтону он заявил, что их длительный, многолетний договор кончается первого апреля.
Он собирался встретиться с миссис Баррет и вручить ей документ, который он уже составил, освобождающий ее от уплаты долга. За это она должна была ввести Симона Крейки с дочерью в высшее английское общество. Деньги, которые он дал Диане Баррет раньше, были платой за эту услугу. Он назначил ей свидание, на которое она не пришла в назначенный им срок. Диана Баррет назначила ему свидание на другой день, но в этот день он уже не мог прийти ни на какую встречу.
Так она и не узнала, в чем было дело, и когда увидела документ, освобождающий ее от уплаты долга, то была так же удивлена, как и всякий другой человек на ее месте. Она была совершенно искренна, когда сказала мне, что она не оказывала Симону Крейки никаких услуг. Два векселя и документ об освобождении от уплаты долга были, конечно, вынуты мистером Артурингтоном из кармана убитого Симона Крейки. Он хотел передать эти документы миссис Баррет, потому что она нравилась ему. Но он не видел другого пути для этого, как только положить их на конторку Давида Крейки после того, как убил его. Ведь он еще находился в доме, когда Диана Баррет пришла туда.
Симон Крейки сделал большую ошибку, слепо доверяя мистеру Артурингтону. Артурингтон даже помогал Симону осуществлять его планы. Для убийства Симона Крейки у Артурингтона были две причины. Первая из них та, что с уходом Джоан он терял большую часть своих доходов, которую ежегодно получал от отца девушки. А возможно, он терял и все свои деньги. Я этого не знаю. Но своего состояния у него не было: он имел только маленький доход, около 150 фунтов в год. А вторая причина была та, что он любил Джоан, как свою дочь, и не хотел с ней расставаться.
Решать все ему пришлось очень быстро. Когда Симон Крейки пришел к нему во вторник вечером, Артурингтона, должно быть, ошеломило все то, что сказал ему Симон. Симон сбрил бороду и подкрасил кожу на лице: так он начал готовиться к выполнению плана исчезновения Симона Крейки. Но Артурингтон рассчитывал на внешность прежнего Симона, с бородой, и даже в толстых очках — без бороды и очков он не мог бы достаточно успешно гримироваться под Симона. Можно себе представить, как лихорадочно работал его мозг в тот момент: ведь он не знал, кому еще известно, что Симон Крейки изменил свою внешность. Ему пришлось рискнуть и он попробовал показаться в этом обличье Давиду, мисс Портер, директору банка и сотрудникам агентства в Гилдфорде. И эта проба удалась.