Постой же… Дай-ка на тебя посмотреть… Виктор Иванович, прошу жаловать: это мой большой друг. Ошивенский. Айда в погреб, Федор Федорович.
Ошивенский и Федор Федорович уходят в дверь направо.
(Смеется.) Мой шеф глуховат. Но он — золотой человек. Ну, Алеша, скорей — пока мы одни — рассказывай!
Это неприятно: отчего ты волнуешься?
Ну, рассказывай же!.. Ты надолго приехал?
Погодя. Я только с вокзала и раньше всего хочу знать…
Нет, это удивительно! Ты чорт знает что видел, что делал, — чорт знает какая была опасность… и вот опять появляешься — и как ни в чем не бывало!.. Тихоня…
(Садится.) Ты бы, вероятно, хотел меня видеть с опереточной саблей, с золотыми бранденбургами? Не в этом дело. Где живет теперь моя жена?
(Стоит перед ним.) Гегелыптрассе, пятьдесят три, пансион Браун.
А-ха. Я с вокзала катнул туда, где она жила в мой последний приезд. Там не знали ее адреса. Здорова?
Да, вполне.
Я ей дважды писал. Раз из Москвы и раз из Саратова. Получила?
Так точно. Ей пересылала городская почта.
А как у нее с деньгами? Я тебе что-нибудь должен?
Нет, у нее хватило. Живет она очень скромно. Алеша, я больше не могу, — расскажи мне, как обстоит дело?
Значит, так: адрес, здоровье, деньги… Что еще? Да. Любовника она не завела?
Конечно, нет!
Жаль.
И вообще — это возмутительный вопрос. Она такая прелесть — твоя жена. Я никогда не пойму, как ты мог с ней разойтись…
Пошевели мозгами, мое счастье, — и поймешь. Еще один вопрос: почему у тебя глаза подкрашены?
(Смеется.) Ах, это грим. Он очень туго сходит.
Да чем ты сегодня занимался?
Статистикой.
Не понимаю?
По вечерам я здесь лакей, — а днем я статист на съемках. Сейчас снимают дурацкую картину из русской жизни.
Теперь перейдем к делу. Все обстоит отлично. Товарищ Громов, которого я, кстати сказать, завтра увижу в полпредстве, намекает мне на повышение по службе — что, конечно, очень приятно. Но по-прежнему мало у меня монеты. Необходимо это поправить: я должен здесь встретиться с целым рядом лиц. Теперь слушай: послезавтра из Лондона приезжает сюда Вернер. Ты ему передашь вот это… и вот это… (Дает два письма.)
Алеша, а помнишь, что ты мне обещал последний раз?
Помню. Но этого пока не нужно.
Но я только пешка. Мое дело сводится к таким пустякам. Я ничего не знаю. Ты мне ничего не хочешь рассказать. Я не желаю быть пешкой. Я не желаю заниматься передаваньем писем. Ты обещал мне, Алеша, что возьмешь меня с собой в Россию…
Дурак. Значит, ты это передашь Вернеру и, кроме того, ему скажешь…
Ошивенекий и Федор Федорович возвращаются с бутылками.
Алеша, они идут обратно…
…что цены на гвозди устойчивы… Ты же будь у меня завтра в восемь часов. Я остановился в гостинице «Элизиум»{4}.
Завтра что — вторник? Да — у меня как раз завтра выходной вечер.
Отлично. Поговорим — а потом поищем каких-нибудь дамочек.
Барон, вы бы тут помогли. Скоро начнут собираться. (Кузнецову.) Можно вам предложить коньяку?
Благодарствуйте, не откажусь. Как отсюда пройти на улицу Гегеля?
Близехонько: отсюда направо — и третий поворот: это она самая и есть.
(Разливая коньяк.) Гегельянская.