— Очень даже неплохо, — суммировала она свои впечатления.
— Спасибо, что приехали, Брэд, — говорю.
— Келли в нескольких словах проинформировала меня по телефону. Ни один уважающий себя репортер такого не упустит. Как вы хотите, чтобы я это сделал?
— Я сообщу вам все детали без камеры. Затем вы решите, что вам нужно иметь в кадре.
— Звучит разумно.
— Дело вот в чем, Брэд. Я хочу, чтобы сообщение появилось в шестичасовых новостях.
— Доверьтесь мне, тут проблем не будет.
— Прекрасно. Еще я хочу сама выступить перед камерой. Вы поймете, когда увидите, о чем речь. Обязательно именно я должна это сказать, никто другой.
Он с сомнением смотрит на меня:
— У вас что-то на уме, верно?
— Если вы спрашиваете, не использую ли я вас, то да, использую. Но, — я поднимаю указательный палец, — каждая сообщенная мной деталь будет правдой. Вы донесете до людей правду. Кроме того, вы сделаете еще две важные вещи: предупредите женщин о грозящей опасности и дадите мне возможность разозлить убийцу. Именно поэтому я и должна появиться на экране. Рассматривайте этого типа как ручную гранату, Брэд. Я собираюсь выдернуть чеку. — Я пожимаю плечами. — Тот, кто выдергивает чеку, всегда рискует попасть под взрывную волну.
Он смотрит мне в глаза, старается догадаться, не вру ли я.
— Ладно. Я вам верю. Выкладывайте.
Следующие двадцать минут я рассказываю ему, что произошло за последние пять дней. Он умеет работать: быстро записывает, время от времени задает толковые вопросы.
— Вау, — произносит он, когда я заканчиваю, и откидывается на спинку кресла. — Это действительно… нечто. Полагаю, то, что вы хотите сказать сами, касается содержимого банки.
— Верно. И именно я должна об этом сказать, потому что он взбесится от услышанного и зациклится на том, кто его взбесил.
— Правильно, — задумчиво говорит Брэд. — Ну что ж, давайте приступим к съемке.
Брэд действительно умеет работать на камеру. Он задает резкие и точные вопросы, но без всякой агрессивности. Наконец он добирается до главного вопроса.
— Специальный агент Барретт, вы сказали, что обладаете информацией по поводу содержимого банки, которую он вам прислал. Нельзя ли поподробнее?
— Да, Брэд. Мы открыли банку и подвергли ее содержимое анализу. Мы выяснили, что плоть, которая содержалась в ней, не принадлежит человеку. Это плоть коровы.
— Что это означает?
Я поворачиваюсь так, чтобы смотреть прямо в камеру.
— Это означает, что преступник не тот, кем себя считает. Он не потомок Джека Потрошителя, хотя и верит в это. Я сомневаюсь, что он знал, что на самом деле находилось в банке. — Я качаю головой. — Он живет во лжи и даже не подозревает об этом.
— Благодарю вас, агент Барретт.
Брэд уезжает на седьмом небе от счастья. Он обещает дать свой репортаж в шесть и одиннадцать часов и едва сдерживается, чтобы не побежать, дабы скорее попасть на студию.
— Все прошло отлично, — замечает Келли. — Я забыла, насколько красив этот мужик. Наверное, мне стоит ему позвонить.
— Если ты это сделаешь, то не посвящай меня потом в подробности ваших свиданий.
— Тогда неинтересно. — Она молчит. — Он придет в ярость, лапонька. Я имею в виду Джека-младшего. Это может подтолкнуть его.
Я мрачно улыбаюсь:
— На то и рассчитано. А теперь поехали, навестим мисс Уотерс.
Мы берем машину Бюро, поскольку я хочу быть уверена, что за нами нет слежки.
По дороге к Леоне Уотерс я звоню Томми Агилере и рассказываю про электронное послание.
— Кто-то из них наверняка был там прошлой ночью. Или утром. Еще это означает, что у них исчерпывающая информация насчет тех людей, которых ты знаешь. Вроде меня.
— Да. Тогда, Томми, нам не стоит заводиться. Я попозже позвоню тебе, если не возражаешь. Насчет того, как убрать «жучки».
— Тебе не придется это делать, Смоуки.
— Как так?
— Потому что я буду продолжать за тобой ездить. Я же сказал тебе прошлой ночью. Сейчас ты мой главный клиент. Работа не может считаться оконченной, пока ты его не поймаешь и я не буду знать, что ты в безопасности.
Я не протестую. Если честно, то в душе я надеялась, что он скажет нечто подобное.
— Я буду продолжать за тобой следить, Смоуки.
Поездка занимает больше времени, чем мы рассчитывали. На шоссе авария: фургон въехал в ограждение. Авария мелкая, но пробка в результате, как обычно, внушительная.
Мы добираемся до дома Леоны почти в два часа. Она живет в очень приятном доме, но в далеко не столь приятном районе. Санта-Моника — сборная солянка из самых разных районов. В некоторых живут люди среднего достатка или побогаче, но большая часть полуразрушена, как и Лос-Анджелес в целом. Постоянная городская история. Богатые люди уезжают все дальше и дальше, стараясь сбежать от рака. Но ему, похоже, удается их догнать.