Я услышала шорох, и дверь кабинки резко распахнулась. Передо мной с распухшим лицом стояла очень хорошенькая блондинка. Я сразу ее узнала и пожалела, что не послушалась ее совета и не ушла. Энни Кинг. Лидер группы поддержки. Одна из тех девиц. Ну, вы знаете их, самодовольных, идеальных, которые пользуются своей красотой и прекрасными фигурами, чтобы править королевством средней школы. Увы, именно так я считала в то время. Я отнесла Энн к определенной категории и осудила, хотя люто ненавидела, когда осуждали меня. И она была в ярости.
— Что ты обо мне знаешь? — Голос был полон злости, и эта злость была направлена на меня.
Я таращилась на Энн, слишком удивленная, чтобы тоже разозлиться. Вдруг ее лицо сморщилось, и ярость исчезла быстрее, чем появилась. По щекам Энн потекли слезы.
— Он показал всем мои трусики. Как он мог так поступить после того, что он мне говорил?
— А? Кто?.. Что говорил?
Иногда, даже в средней школе, легко открыться незнакомому человеку. И она начала говорить, тем более что, кроме нас, никого в туалете не было. Защитник из футбольной команды, некий Дэвид Рейборн, встречался с ней почти полгода. Он был красив, умен и, казалось, действительно влюблен. Вот уже несколько месяцев он уговаривал ее «пойти до конца», но она не соглашалась. Но он был так искренен в любовных клятвах, что несколько дней назад она сдалась. Он был очень ласков и заботлив. Когда же все кончилось, он обнял ее и спросил, нельзя ли ему взять ее трусики на память о дивном моменте. Он сказал, что это будет их общий маленький секрет, нечто такое, о чем никто из посторонних никогда не узнает. Немножко дико, однако мило. Даже романтично. Сейчас, повзрослев, я плохо понимаю, как можно было воспринять его просьбу таким образом. Но когда тебе пятнадцать…
— Так вот. Сегодня, когда я уходила с поля после тренировки, они все там собрались. Ребята из команды. Дэвид тоже был с ними. Они все показывали на меня пальцами, ржали и строили всякие рожи. Затем он это сделал. — Лицо Энн сморщилось, и я поёжилась, догадываясь, что последует. — Он поднял их вверх. Мои трусики. Как трофей. Затем он улыбнулся, подмигнул ребятам и заявил, что пока это лучшее пополнение его коллекции.
На сей раз девушка разрыдалась так, что у нее подкосились ноги и она привалилась ко мне. Я мгновение поколебалась (но только мгновение) и прижала ее к себе. В туалетной комнате, сидя на кафельном полу, я обнимала полузнакомую девушку и шептала ей в волосы, что все обязательно наладится.
Через несколько минут рыдания утихли, перешли во всхлипывания, затем вообще прекратились. Энн оттолкнула меня, встала и вытерла лицо ладонями. Она избегала смотреть на меня, и я поняла, что ей неловко.
— Эй, у меня есть идея, — сказала я, поднимаясь. Это было внезапное решение. Неожиданное, но, несомненно, правильное. — Давай, пошли отсюда. Не будем возвращаться в класс.
Она взглянула на меня и прищурилась:
— Прогуляем?
Я кивнула и улыбнулась:
— Ага. Всего один денек. Мне кажется, ты заслужила отдых, верно?
Мне всегда потом казалось, что ее решение было таким же спонтанным, как и мое. Она улыбнулась. Совсем чуть-чуть, но улыбнулась.
— Ладно.
Вот так мы и подружились. В тот день она выкурила свой первый косячок (с моей подачи), а еще через неделю она ушла из группы поддержки. Мне было бы приятно рассказать, как мы поквитались с Дэвидом Рейборном, но, увы, мы так ничего и не сделали. Несмотря на свою репутацию жуткой задницы, он по-прежнему привлекал девчонок и забирал у них трусики в качестве трофеев. Потом он стал выдающимся защитником в колледже и даже играл несколько сезонов в Национальной футбольной лиге. Кое-кто скажет: «Это доказывает, что в мире нет справедливости». Но можно взглянуть на это по-другому. Дэвид свел меня и Энни, и наша дружба была такой прекрасной, что я почти простила его за тот поступок.
Мы были связаны друг с другом на молекулярном уровне, как бывает только у солдат и подростков. Вне школы мы все время проводили вместе. Она уговорила меня бросить курить травку. Я последовала ее совету, потому что стала хуже учиться. Я же убедила ее, что стоит опять начать встречаться с парнями. Она утешала меня, когда усыпили Бастера, собаку, которая жила с нами с той поры, когда мне было пять лет. Я была с ней, когда умерла ее бабушка. Мы вместе учились водить машину, вместе разбирались с конфликтами, росли, становились женщинами.
У нас с Энни были самые близкие отношения, какие только могут быть между людьми: дружба в период, когда вы из ребенка превращаетесь во взрослого. Воспоминания об этом периоде вы храните всю жизнь, до могилы.