— Боже ты мой! — воскликнул я. — Ведь знал же, что надо идти прямо к ней. К черту все предосторожности и сценарии, я уже ушел.
8
Комната Оливии Мариасси находилась на третьем этаже, двумя этажами ниже моей. Я воспользовался лестницей. Похоже, никого не интересовало, куда я иду. Никто не торчал и в коридоре, рядом с номером 310. Казалось, слежки нет, но времени окончательно убедиться в этом не было. Я постучал. Женский голос незамедлительно спросил: «Кто там?»
От сердца отлегло. Наверное, я действительно разволновался. Но тут же меня охватила злость. Наша ученая дама была жива и здорова и, судя по спокойному тону ее голоса, ни о чем не догадывалась, но, очевидно, полагала, что я выкрикну свое имя и изложу дело через дверь, какого же черта тогда она велела не беспокоить ее по телефону?!
— Это плоская площадка, — прошептал я пароль, — как на авианосце.
— А!..
Последовала пауза, затем дверь распахнулась. Она все еще была при полном параде, в своем твидовом костюме. Единственная уступка позднему часу — распахнутый жакет. Стоя у двери, она поспешно застегнула его наглухо. Она оказалась даже в туфлях, хотя я мог бы побиться об заклад, что обулась наш доктор только что. Ни одна женщина, какой бы интеллектуалкой до мозга костей ни была, не способна поздней ночью сидеть за книгой в туфлях на высоких каблуках.
Именно этим она и занималась, когда я постучал, — читала. В углу над большим креслом горела лампа, а в руке у нее была толстая книга, заложенная указательным пальцем. Я заметил название: «Алгебра бесконечности» — что бы это могло означать?
Я подумал, что, стоя так, лицом ко мне, она похожа на достаточно привлекательную библиотекаршу — старую деву, которая вот-вот строго взыщет с вас за несданную в срок книгу.
— Что вы делаете тут? — не замедлила она спросить. — Я хотела сказать — разве так положено? В конце концов, считается, что мы еще не знакомы, не так ли? Эта прерванная встреча в баре едва ли могла послужить поводом для знакомства.
— С вами ничего не случилось? — спросил я, наблюдая за ее лицом. — Вы тут одна?
Она сначала удивилась, затем возмутилась:
— Одна? Разумеется, одна. На что вы намекаете?
По ее поведению стало ясно, что никто не угрожал ей оружием из укрытия, и говорила она не под чужую диктовку. Я прошел вперед. Комната, а также шкаф и ванная были пусты. Я запер входную дверь.
— Итак, — спросил я, — в чем дело?
— Я вас не понимаю.
— Я имею в виду телефон. Мы пытались к вам дозвониться. Бесполезно. Кто-то сказал оператору, чтобы вас не беспокоили. Естественно, мы были озадачены, зная, что при сложившихся обстоятельствах, особенно после сцены в баре, вы едва ли стали бы отключать телефон, как раз наоборот, ждали бы от меня звонка.
Ее рука невольно поднялась к губам — странный для женщины ее строгой внешности девический жест смущения и растерянности.
— Боже мой! Я и не подумала! Наверное, из меня вышел никудышный агент секретной службы, мистер Коркоран. Очень прошу, извините. Я… в общем, это личное дело. Я не хотела, чтобы кое-кто ко мне дозвонился.
— Личное, — повторил я. — Чертовски удобное время выбрали вы для личных дел, док.
— Мистер Коркоран! Ученым-медикам, редко нравится обращение «док», — она опять сделалась и холодной, и сдержанной. — И не вам критиковать меня после того, как вы сегодня сами сорвали наше задание, увлекшись этой барышней в розовом, оставив меня, я должна это подчеркнуть, в унизительном положении. Помню, на корабле вы заявили, что ухлестываете за женщинами, но я и не предполагала, что столь спонтанно!
Я уставился на нее:
— Неужто выдумаете, я увязался за этой барышней, чтобы поразвлечься, черт возьми?!
— А что мне еще думать? — ее голос был холоден. — Я должна признаться, что разочарована в вашем вкусе, мистер Коркоран. Это сверкающее маленькое платье, слишком узкое и короткое, ничего не закрывающее. Почему эти маленькие шлюшки любят так заголяться, выставляя напоказ и руки, и ноги, и плечи?
— Оставим в покое мой вкус, да и ее тоже, — парировал я.
— Эта шлюшка, как вы окрестили ее, только что из-за нас избита и изнасилована. Рекомендую учитывать это, когда в следующий раз вам придет на ум отключить телефон по личным причинам. Это не партия в бридж между друзьями, учтите. Наконец, что это за личные причины?
— Я уже вам сказала. Просто не хотелось, чтобы меня беспокоили телефонными звонками.
Она не задумывалась над тем, что говорит. Она в ужасе смотрела на меня, не желая верить: