Подозрение состояло в том, что господин Бэйнс — не тот, за кого себя выдает, и подлинной целью его приезда в Сан-Франциско является не заключение соглашений о литейных формах. Короче говоря, господин Бэйнс — шпион.
Однако Тагоми не имел абсолютно никакого понятия о том, на кого работает Бэйнс и за какое вознаграждение.
Без двадцати два Роберт Чилдан с величайшей неохотой закрыл магазин. Затем подтащил свои тяжеленные чемоданы к краю тротуара, подозвал рикшу и велел отвезти его к «Ниппон Таймс». Сгорбленный и вспотевший китаец с изможденным лицом, униженно пробормотав полагающийся в таких случаях набор вежливых слов, принялся за погрузку багажа. Затем помог Чилдану сесть на покрытое ковром сиденье, щелкнул счетчиком и, вскарабкавшись на свое седельце, начал крутить педали — в потоке автомобилей и автобусов на Монтгомери-стрит.
Чилдан извел полдня, рыская в поисках обещанного для господина Тагоми, и сейчас — злой и обеспокоенный — взирал на плывущие мимо здания. «И все-таки это успех! Профессиональные навыки не зависят от настроения: мне удалось найти подходящую вещь, господин Тагоми смягчится, а его гость, кем бы он ни оказался, будет в восторге. Я никогда не обманываю надежд покупателей», — думал Чилдан.
Просто чудо: ему удалось раздобыть совсем новенький, самый первый номер комикса с Типом и Топом. Одна из первых книжечек такого типа, высоко оцениваемая «americana» тридцатых годов, раритет, притягивающий внимание многих коллекционеров мира. Конечно же, имелись и другие вещицы; их он намеревался продемонстрировать вначале. Неторопливо, переходя от одной к другой, пока не дойдет постепенно до комикса, надежно спрятанного на дне самого громоздкого чемодана — в кожаном футляре, обернутого в тонкую бумагу. Из радиоприемника рикши неслись популярные мелодии, конкурируя с динамиками других рикш, автомобилистов и автобусов, следовавших рядом. Их Чилдан не слышал: уже привык. Не обращал он внимания и на огромные неоновые рекламы, украшавшие фасады почти всех высотных зданий. В конце концов, его собственная неоновая вывеска вспыхивала и гасла каждый вечер в такт многим другим. Разве существует иная реклама? Приходится мириться с реальностью.
Он признал: вопли радиоприемников, шум автомобилей, толчея, блеск реклам успокаивали его, ибо заглушали. внутреннее беспокойство. Приятно, когда тебя везут, приятно физически ощущать мускульные усилия китайца, передающиеся через равномерные покачивания экипажа. «Будто массажер», — думал Чилдан. Ему нравилось находиться в положении обслуживаемого, хотя бы и на какое-то время.
Он очнулся с ясным ощущением вины: не время для послеполуденной дремы, — слишком много еще следует обдумать. Например, одет ли он соответствующим случаю образом? А вдруг он почувствует себя плохо при подъеме в скоростном лифте? К счастью, у него припасены специальные таблетки немецкого производства. А сколько существует форм обращения к собеседникам… но и они ему известны. Он знает, к кому следует отнестись со всей почтительностью, а к кому — с высокомерием. Пожестче можно вести себя с портье, лифтерами, проводниками, с горничными и рассыльными. Кланяться, несомненно, придется каждому японцу, пусть даже по сто раз кряду. Вот только эти пиноки… Нечто расплывчатое, неопределенное. Нужно раскланиваться, но смотреть сквозь них, будто их не существует. Но всегда ли это оправдано? А что, если он встретится с иностранцем? Ведь торговые миссии часто посещают немцы и представители нейтральных государств…
Кроме того, он может столкнуться с рабом.
Немецкие корабли и суда с Юга — постоянные гости в порту Сан-Франциско, и негров иногда ненадолго отпускают на берег. И всегда группами: не менее трех человек. Им запрещается оставаться в городе после наступления темноты, и, даже находясь под юрисдикцией Тихоокеанского Сообщества, они обязаны соблюдать комендантский час. Рабы, занятые на разгрузке судов, живут в пристройках к складам и от домов не отходят. В бюро Торговых Миссий их нет, но если речь идет о переносе тяжестей… например, следует ли ему собственноручно вносить свой багаж в бюро господина Тагоми? Очевидно, нет. Он обязан найти для этого раба, даже если придется ждать целый час и опоздать на встречу с господином Тагоми. Нельзя допустить, чтобы рабы увидели, как он несет что-либо сам. Ему нужно оставаться особенно собранным. За подобную ошибку можно дорого заплатить, утратив уважение присутствующих или всех, заметивших его промах.