— А кто изобрел эту машину? — поинтересовался Дошлый.
— Дуров, — с небольшим замешательством ответил Шавров, — Александр Александрович.
Монтажники запереглядывались, что-то не слыхали такую фамилию…
— Значит, дурмашина, — определил Дошлый. — По машинам у нас есть тут один человек. Микрометр имеет…
— Верно! — хлопнул себя по коленке Первухин. — Совсем из головы выпало. Логинов, Михаил, ты чего прячешься?
— А что мне прятаться?
— Ну, продвигайся тогда к столу. Пропустите, ребята. — Первухин отстранил Ушакова.
— Что ты скажешь? — подвинув «заглавный» лист, спросил Шавров.
Михаил пожал плечами, потом уткнулся в чертеж, вернее, даже не в чертеж, а в наскоро «сшитые» эскизы. Монтажники ждали, что скажет слесарь, поймет или нет, что это за штука.
— Что-то не разберу. Машина. Реактивный двигатель, трансмиссии нет, крыльев нет, похоже, обогреватель, а вот что греть — не знаю, — наконец сказал Логинов.
— Ясно, будете делать, — подытожил Шавров.
— Я?..
— Первухин, забирай чертежи, приступайте. Если что неясно, я тут, — поставил точку Шавров.
Вышли на улицу.
— Ну, вот и дошла очередь до желтенького футлярчика, будем запускать в действие твой микрометр, — по дороге к обогревалке завел разговор Первухин. — Всей бригаде толкаться вокруг дурмашины не стоит, а вот твое звено… еще подберем человека два-три. Кого бы ты хотел?
— Я? — переспросил Логинов.
— А кто? Пушкин? Ты, Михаил. Назначаю тебя главным конструктором. Ты же звеньевой.
С этого дня он целиком был занят «дурмашиной». Бакенщиков неотступно следил за ходом монтажа. Иногда он приезжал после работы и принимался за оборудование сам; реактивный двигатель стоял под навесом, и Бакенщиков шел туда, списывал характеристики моторов, сверял со своим блокнотом. Прислонившись к косяку, Шавров наблюдал за начальником стройки.
— Как ты думаешь, Григорий, потянет этот двигатель, будем ставить?
Шавров промолчал, он не знал, потянет или не потянет. Его дело приготовить раму, на которую станет двигатель.
Бакенщиков не удивился молчанию Григория. Он знал: Шавров зря не скажет.
— А когда у тебя этот Логинов спит? Как ни приду, он все около машины… Да и сам ты, Григорий, почернел, недосыпаешь тоже!..
— Выспимся на том свете.
Логинов собрал раму под «дурмашину», установили топливный бак. Подошел Бакенщиков, на этот раз в телогрейке.
— Здорово, Михаил, — протянул Логинову руку. Обошел агрегат. — Что-то ты тут нахимичил, не по эскизу?
— Этот Самодуров хоть, видать, изобретатель и с мозгой, — ответил Логинов, — но многое не учитывает, «лепит чернуху».
Михаил было направился прочь.
— Как «чернуху»? Откуда ты взял, что изобретатель Самодуров? — остановил его Бакенщиков.
— Ни откуда не взял, сам нарек. Вот смотрите, — поднырнул Михаил под ведущую ось. — Есть у человека мозг? Угол разворота такой? Ведь как-никак, реактивный двигатель, перевернет он на развороте под углом машину. Вот я и поставил разлет колес пошире, — Михаил вынырнул из-под балки, достал тетрадку. — Вот расчеты.
Бакенщиков проверил — правильно.
— Ну, а еще что этот Самодуров наколбасил? — поинтересовался Бакенщиков.
— Да много кое-чего, — хотел отделаться Логинов общими словами.
— Михаил! — окликнул в это время Дошлый, не обращая внимания на Бакенщикова. — Погляди, поддон-то как тут крепится, посбивал бы руки изобретателю…
— Сейчас, — отозвался Логинов, — погоди, не крепи.
— Так что же изобретатель еще наколбасил?
— Неужели вы, Евгений Иванович, сами не видите, куда он задрал топливный бак?
— Не вижу.
— И не увидите. Мы его разместили под основанием. А где он его наметил?
— Верно, — сдался Бакенщиков. — Бак он нарисовал, но высоко на раме. — Тут только он понял свою оплошность: ведь когда заполнят бак горючим, такая «болтанка» начнется — от бака и неустойчивость машины…
— Как это я не увидел, Михаил? А еще…
— При чем вы здесь?
Бакенщиков придержал его за рукав.
— Это я выдумал этот агрегат, — сказал начальник стройки, — и я рисовал… Ты пойми. Логинов, позарез нужен суглинок — живой, талый, а где его взять? Здесь десять месяцев зима, остальное — лето. Не от хорошей жизни все эти недоработки…
— Понимаю, — сказал Михаил. — Машина-то сама по себе должна быть умной, но поглядим в деле, тогда видно будет, — уже на ходу сказал Михаил.