— Жми, Прокопий, — неторопливо сказал Логинов. — Кажется, Моркошка еще на месте, не все потеряно.
— Есть шанс, — поддакнул Ушаков и еще поддал газу. — Только бы успеть на лед встать.
«Встать! — гулко отдалось в голове Логинова. — Встанем, а ну как лед тронется. — Логинов с силой уперся ногами в полик. — Затрет льдом. Фу ты, черт, лезет в голову». Логинов скосил глаза на Ушакова и сразу успокоился — железный парень.
Только тягач выехал на берег. Логинов сразу за лом — «щупать» дно. Лед от берегов за время, пока ездили на базу, дальше отошел в реку, закрайки остро обточила вода, и лед сверкал отточенным кинжалом.
— Может, тягач лебедкой подстрахуем, — предложил Логинов.
— Вряд ли это поможет, — усомнился Ушаков. — Если вылезем на лед, не провалимся…
— В том-то и дело, а как попасть на лед?
Ушаков походил у воды, прикидывая, прицеливаясь.
— Может, «мост» наведем, как делали? — неуверенно предложил Михаил.
— Не успеем, на неделю работы. Эта сатана ждать не будет, — кивнул Ушаков на Моркошку. — Ишь, как притаилась, только и ждет…
— Ну а что ты предлагаешь? — нетерпеливо перебил Ушакова Логинов. — Предлагай! — Воткнул с силой в берег лом.
— Другого не вижу. Как брали Амгу, так и тут…
Михаил выдернул из земли лом, щупая дно, добрел до закрайка, обколол кромку, оперся на лом, вылез на лед.
— Сам-то не «мырни» — осторожнее, Ушаков. Главное, проверь тот берег, где выходить будем…
Логинов совал лом под лед и комментировал, где какая глубина. Наконец нашел подходящее место, неглубокое и, главное, отлогое.
— Под тем берегом промерь.
Михаил сходил за реку, потыкал дно, вернулся.
— Во, Прокопий, — отметил он на ломе глубину.
— Не сказать, что глубоко. Но кто знает, в каком месте обломится лед.
— Никто не знает, — соглашается Логинов.
— Что зря каркать? Лом-то в руках — проверь.
Логинов долбит проруби, а Ушаков шарит по берегу глазами, где поядренее лес. Михаил долбит проруби, промеряя лед, «ощупывает» дно.
— Ну как?
— Давай, пробуй!
Ушаков поездил по заберегу, на лед никак не выберется: то крошится, то глубоко — в закрай упирается радиатором.
— Так не получится, надо, как там, на Амге.
— Отцепляй «пену», Прокопий!
— Иди помогай.
Логинов опускает ноги в воду и съезжает по льду, самая кромка отламывается, и вода ее крутит, плавает куском сала. Ушаков выбрасывает из «пены» трос, поджидает Логинова. Вдвоем они едва-едва переваливают бочку за борт, две пустые выбрасывают, оставляют в «пене» бочку с маслом и электродвигатели. Логинов еще смотрит на бочку с маслом.
— Пусть лежит, — опережает его Ушаков.
— Ослабел?
— Ослабел, двумя руками плеть не согну, — смеется Ушаков.
Деревья на стлань Прокопий выбирает помощнее. Развернувшись, тягач так ставит, чтобы при падении дерево не захватило кабину. Логинов, захлестнув один конец вокруг ствола удавкой, другой вяжет за фаркоп. Сучья тоже не обрубают, так и волокут на переправу. Лебедкой помогают заволочь конец хлыста на лед, другой оставляют на берегу. Под середку лесин подкатывают бочки. Край льда тоже подмащивают кустарником, чтобы опора лучше была. Как только навели стлань, «пену» опять на буксир…
— Ну, была не была! — Логинов идет через настил на лед, пробует раскачкой. Ноет лед. Ушаков на всякий случай открыл дверку, вывел тягач на стлань, лед треснул, стал оседать.
— Давай, Пронька! — замахал руками, заторопил Логинов.
Тягач рванулся вперед, под гусеницами застреляло. Ушаков поддал газу, и тягач бежал без останову, за ним тянулась черная полоса воды. На середине круто повернул вверх по течению. И когда выскочил напротив косы, где Логинов оставил вешку, Ушаков бросил тягач к берегу. Еще сильнее заухал лед, затарахтела «пена». Логинов бежал впереди, добежал до закрайка, спрыгнул в воду, за спиной услышал звон, как будто разбилась витрина. Оглянулся, нет тягача. Только мутная волна катилась на берег.
— Фу ты, черт! — За льдом и не увидел, как к берегу над водой двигалась половина кабины. Еще секунда-две, выглянула пробка радиатора, оголилось ветровое стекло. За тягачом, как баржа на буксире, плыла «пена» с моторами для башенного крана.
Логинов опустился на землю. Ушаков вывел тягач на угор, заглушил двигатель.
— Вот ты, холера! Чуть не сглотнула, — отплевывался Ушаков. — Хрен бы ей в сумку!