Михаил уткнулся в чертеж: плюс-минус один миллиметр допуск.
— Значит, проходит?
— Проходит.
— А ты полосу выбрасываешь на сто миллиметров. Надо раздвигать, Миха, мозги…
— Резонно, Ушаков, ничего не скажешь. А я как-то не подумал, — выдохнул Логинов.
— Ничего, — протянул руку Дошлый к бензорезу и начал кроить лист, только сноп искр вырывался, отделялись от листа косынки, словно осенние листья.
— Ты, Миша, не бросай их в снег: закалишь, раскладывай косыночки во-он на тот лист. Они с ходу остынут. Принеси из будки зубило и обрубай пока окалину…
Михаил попробовал на палец острие зубила, усмехнулся: «Действительно, я вроде плотника». И он как топором стал стесывать металлическую «пену». Мало кислорода Дошлый дает: окалина крепкая, зубило тупится. Ишь ты, кислород экономим — на инструменте теряем. Только и заправляй. Михаил покрутил головой, поискал глазами наждак, обрубил окалину с одной, а потом с другой косынки.
— Шибко не давай им стынуть, — выкрикнул Дошлый, — тасуй, пока тепленькие, руки грей.
Ну и Дошлый, подивился Михаил, все-то он знает.
Три раза не поленился, бегал Михаил к наждаку, заправлял зубило, вывел на лезвии старые зазубрины, и дело пошло.
Он срубал «накипь» после бензореза и готовые пластины, как блины со сковороды, перекидывал на другой лист.
— В стопку, в стопку, Миша, клади: дольше тепло сохранят, — не оборачиваясь, опять крикнул Дошлый.
«Он что, спиной видит?» — подумал Логинов, собрал стопку пластин, первые уже остыли, подернулись изморозью, словно в сметану их обмакнули. Михаил поджимал Ушакова, тот еле успевал подрезать косынки.
Если бы не подошел дядя Коля со сварочным держателем, и не покурили бы.
— Вон они что тут напластали, — сказал дядя Коля. — Ну как, решили побороть брак, Прокопий?
Ушаков дорезал пластину, потушил бензорез, но у Михаила еще покалывало в ушах от шума.
— Так вот, дядя Коля, Логинов предлагает косынки приварить, не снимая старых, — едва выговорил Дошлый. — Он покажет, а я побегу, у меня палец на левой отсох…
— Ну ладно, у Проньки все куры да утки на уме, — непонятно к чему сказал дядя Коля и включил сварочный аппарат. — Приставляй, как их приваривать? Прихватим, ты беги погрейся, пока я варю.
Михаил принес косынку, приставил ее на оголовок колонны и рукой прикрыл глаза.
— Прихватывай!
— Однако не так, переверни-ка наоборот, — поправил дядя Коля.
— Тьфу ты, — выругался Мишка и перевернул косынку.
— Ладно, химичьте, прибегу — спрошу. — Дошлый еще выбил дробь ногами и пустился к обогревалке.
Только Дошлый в двери — Колька Пензев с вопросом:
— Ну как, вправляет новичок тебе мозги?..
Пронька сразу за кружку, глотнул глоток-другой чаю.
— Вправляет, способный мужик, — отогрев губы, сказал Ушаков. — С тобой не сравнить, Пеньзев.
— Сколько раз тебе говорить: пен, понял? Пен! Еще раз скажешь «пень» — два раза будет за тобой. Смотри тогда. Логинов этот и тебе фору даст…
В дверях появился Логинов. Он проворно захлопнул за собой дверь.
— Тебя кто хватает сзади? — спросил Пронька.
— Мороз за пятки ловит.
— Давай махнем, — предложил Колька Пензев свои валенки. — Я уже сколько ношу и не жалуюсь. — Пензев уже намерился разуться, да спохватился. — Какой у тебя размер?
— Не подойдут, — ответил Логинов, — в пояснице жать будут.
— Ты видал его, — заржал во весь рот Пензев, — в пояснице, говоришь… Ты снимай, Михаил, робу, а то с тепла на мороз заколеешь. Когда меня батя «учил»,— завелся Пензев, — он всегда говаривал: «Ты, Колька, не ползай, мне поясницу жмет сгибаться, чувырло ты эдакое…» Вот отец иной раз врежет — неделю не забываешь. А тебя, Логинов, били маленького?
— Нет, а что?
— Зря. Плохо растешь… Изнашиваешься, никакой сопротивляемости… Ну ладно, вы пока травите тут, а я скоро вернусь, — спохватился Пензев и — за дверь.
— Так ты говоришь — варишь? — выпив банку чайку и докурив сигарету, спросил Дошлый.
— Было дело. Неответственное.
— На прихватке, что ли, стоял? — съязвил Дошлый.
— А ты что, сразу асом стал? — потянулся Михаил за кружкой. Дошлый плеснул ему чифирку.
— Давай, отогревай душу, слесарь.
Выпили по кружке.
— Отогрелся, иди к дяде Коле, он покажет, как варить, а сам пусть идет сюда. Я пока чайку поставлю.