Все, что неожиданно изменяет нашу жизнь, – не случайность. Оно – в нас самих и ждет лишь внешнего повода для выражения действием.
Истомленные любовной страстью, заговорщики валялись в постели одного из номеров «Англетера» – того самого, где так любил кутить в обществе девиц легкого поведения сиятельный генерал Скобелев. Сегодня, как Пьер успел заметить, его спутница была особенно холодна – после кульминации самого акта любви она встала и отошла от него. Сейчас она сидела против зеркала в одном корсете и потягивала шампанское из бокала.
– О чем ты думаешь? – спросил он, переворачиваясь на бок.
– О тебе.
– Обо мне? Что обо мне думать? Я весь как на ладони.
– Хотела бы я в это верить…
– О чем ты?
– А ты сам не догадываешься?
– Ничуть.
– Хорошо… Тогда расскажи мне, как обстоят твои революционные дела?
– Как и всегда. Готовим манифест и еще кое-что…
– Еще кое-что? Расскажи, мне безумно интересно все это.
Он подошел к ней и поцеловал ее в губы.
– Но ведь это тайна. Меня за это по головке не погладят.
– Пустое, расскажи… Знаешь, муж рассказывал, будто слежка за какой-то террористической организацией дала сведения о готовящемся покушении на государя. Это правда?
Шевырев побелел. Откуда она могла знать об этом? Но секунду поразмыслив, понял, что это шутка, эскапада. Такими слухами полнилась столица начиная с 1 марта 1881 года, и всерьез поверить в то, что или она говорит правду или правдивые сведения поступили в ее распоряжение (из кулуаров и прочих бабьих мест, в коих она была завсегдатаем) было бы верхом безрассудства. Но нелишним будет проявить повышенную осторожность, подумал он.
Она и впрямь блефовала. Но при виде того, как побледнел он при ее словах, поняла, что попала если не в яблочко, то очень близко к тому.
– Так это правда?
– Что за ерунда?.. Так, несколько рядовых терактов, – с напускным оттенком усталой обреченности ответствовал Шевырев. – Без них ведь и вправду скучно будет. А так – все какое-то подобие революционной деятельности… – улыбнулся он.
– Все шутишь? Тогда расскажи мне о своей жизни. Как живешь, как проводишь время в мое отсутствие?
В ее голосе ему показалось подозрение. Она говорила как-то отвлеченно, глядя в зеркало и потягивая шампанское из бокала. Какая-то особенная холодность присутствовала сегодня в ней, не виданная им доселе.
– Как обычно. Как может протекать жизнь студента? Учеба, занятия, кружки…
– …Девушки! – претенциозно добавила она.
– О чем ты говоришь, господи? Столько занятий, что головы некогда повернуть.
– Однако же ты находишь время посещать премьерные спектакли в Мариинском театре…
Сердце его екнуло, глаза забегали, в висках застучало. Так и есть, она была там вчера. Это она видела его, это ее пристальный взгляд заставил его ненадолго почувствовать себя под прицелом. Но почему тогда они не встретились взглядами? Почему он не увидел и не узнал ее в толпе зрителей? А мог ли он вообще кого-то или что-то там разглядеть? Он, верно, был так занят своей юной спутницей, что ему было не до посторонних – а она в тот вечер явно играла для него роль посторонней.
Меж тем надо было срочно выкрутиться из ситуации.
– Это сестра моего товарища по университету. У нее давеча случилась любовная драма, так товарищ попросил ее развлечь посещением какого-нибудь увеселительного места.
– И ты не нашел ничего лучшего, чем театр?
– Тебе известны мои эстетические вкусы…
– И именно потому что у нее случилась драма, ты так трепетно прижимался к ней на протяжении всего представления и даже целовал ручку?
– Что за ревность? – позволил себе улыбнуться он. – Во-первых, принимать вежливость за ухаживания это моветон. А во-вторых, ты и вовсе проживаешь с супругом и время от времени удостаиваешь меня лишь короткими записками. И я меж тем молчу, хотя временами очень хочу высказаться…
Она посмотрела не него. В ее глазах, кажется, оттаял лед. Она улыбнулась, встала и провела рукой по его лицу.
– Ну что ты, милый… Ни о какой ревности речи нет. Так, пустое. Легкая хандра. Давно не виделись.
– Ну так это мы сейчас исправим, – он с легкостью поднял ее на руки и опрокинул в кровать.
Умение общаться Петр Шевырев ценил в людях превыше всего – наверное потому, что сам владел им в совершенстве. В частности, общаться с женщинами. Они понимают более язык тела, чем души и тем более слов, а потому именно тактильными контактами можно излечить их от недугов и подозрений. И чем меньше в такие минуты вы будете говорить, тем вернее у вас получится достичь искомого результата. Одного в давешней словесной перепалке он не учел – при всей логичности его аргументов, касающихся неуместной ревности, последняя в женщинах всегда присутствует в несравнимо большей степени, нежели, чем в мужчинах. Пусть она не логична, пусть не последовательна и вообще не имеет права на существование, но все же она существует – и с этим необходимо считаться.