Дает стакан старику. Тот, не переставая плакать, берет, начинает пить и вдруг, остановившись, брызжет водою обратно.
Алексеев (отскакивая). Ты чего?
Старик. Из водопровода?
Алексеев. Да.
Старик. Не буду.
Алексеев. Почему?!
Старик (рыдая). Там микробы.
Алексеев (ошеломленно отряхиваясь). Ну, ты… Далеко пойдешь.
Старик (плача). Сирота я, сирота старая, горемычная, никому не нужная.
Алексеев (сморщившись). Ой, ой, сирота! Глаза бы на тебя, сироту, не глядели.
Старик (желчно). Да, кому мы нужны. Честных-то людей уж не осталось…
Алексеев. Как у тебя только наглости хватает?! В моем доме меня же и оскорблять…
Старик. А что – нельзя?
Пауза. Алексеев глядит на Старика с непередаваемым выражением лица.
Старик. Ну, не буду, не буду.
Алексеев (помолчав). Где, говоришь, живешь?
Старик (деловито). А тебе зачем?
Алексеев (ворчливо). Зачем, зачем… Схожу, посмотрю, что у тебя там творится…
Старик (хватает его за рукав). Нет, ты это взаправду? Или так, шутишь, упражняешься на старике? Сынок, ты это серьезно?
Алексеев (выдергиваясь). Какой я тебе сынок? Адрес назови, адрес.
Старик. Да тут рядом. Я покажу.
Алексеев. Не надо мне ничего показывать! На вот, напиши – и ступай своей дорогой.
Старик. Айн момент… (Лихорадочно пишет что-то на клочке бумаги, отдает его в руки Алексеева.) Такой пойдет?
Алексеев. Это я тебя должен спросить: пойдет или не пойдет?
Старик (смущен). Э… Склероз у дедушки. Склероз.
Алексеев. Ладно. Тут ко мне сейчас придут. Так что ты собирайся понемногу.
Старик. Да я тихо, в уголке.
Алексеев. Давай-давай. «В уголке!» Нечего…
Картина вторая
Обстановка та же, только на столе появился торт, чайник, кружки, еда. Звонок в дверь.
Старик (торопливо). Я открою.
Бежит в прихожую. Алексеев застывает на месте, на лице его отчетливо начинает проступать раздражение. В комнату входят старик и Таня.
Старик. Пожалуйте, пожалуйте! Вот, раздевайтесь, пальтишечко можно снять и сюда его, на вешалочку.
Таня. Спасибо. (Раздраженно бросает пальто на стул.)
Алексеев. Добрый вечер, Таня.
Идет к ней с поцелуем, но она ловко уклоняется.
Таня. Добрый? Для кого как.
Старик. Добрый, добрый, как же не добрый. Такой добрый вечер, когда вы к нам пришли, Татьяна… как по батюшке?
Таня (отрывисто). Леонидовна.
Старик. А вот это нехорошо. Я вам в отцы гожусь, в Мафусаилы, а вы мне в лицо отчеством тычете. Будешь просто Танечка. Да ты раздевайся, не бойся меня, ведь я дедушка. Присаживайся к столу, чайку сейчас с тортиком, чайку.
Татьяна садится.
Алексеев. Ну, что опять случилось?
Таня. Что могло случиться? Да ничего! Просто главный врач – он же и главный дурак по совместительству. Говорит, пока не восстановлю список ветеранов и инвалидов, в отпуск не уйду. Ты можешь себе представить?
Пауза.
Вот сволочь, даже не верится. (Мстительно.) А ты еще к нему в кабинет чай ходишь пить.
Алексеев (юмористически разводит руками). Ну, что же мне теперь, и чаю не выпить?
Таня. Со сволочью?
Алексеев. У всех свои недостатки.
Таня (помолчав секунду). Слушай, если ты ему так нравишься, почему он меня так не любит?
Алексеев. Ну, он же не знает, что мы с тобой…
Таня (перебивает). Ты так думаешь? А должен бы догадываться. Может, и догадывается. Даже слишком хорошо. Может, потому и…
Алексеев. Прекрати, пожалуйста. И вообще… Почему все шишки на тебя валятся? Со мной же ничего такого не бывает…
Таня. Потому что ты тряпка. Не можешь настоять на своем.
Алексеев. Тебе все хочется на чем-то настоять. А зачем? Если все получается само собой – зачем настаивать?
Таня. Потому что везет только дуракам. А нормальным людям все приходится самим делать.
Алексеев. При чем тут везет – не везет. Надо вести себя по-человечески. Надо главное знать…