Я могу сказать, что он был замечательным отцом: любящим, внимательным, заботливым, совершенно не авторитарным (кстати, таким же примирителем, по признанию многих сотрудников и авторов, он выступал всегда и в издательстве), увлекающимся партнером по играм (пока я была еще маленькой) и заинтересованным слушателем и читателем моих статей и переводов (когда я выросла). И точно таким же товарищем по играм, а потом читателем и собирателем библиографии статей и рецензий он стал для своего внука Кости. Я всегда понимала, что мне невероятно повезло и я нахожусь в привилегированном положении – и не только потому, что я росла в окружении купленных папой книг (наша немаленькая библиотека началась с тяжеленных крупноформатных гослитиздатовских однотомников 1946–1947 годов, которые папа покупал, когда еще учился в Полиграфическом институте), но еще и потому, что я могла не затруднять себя изучением «справочников автора». Мой справочник жил за стеной, и когда мне нужно было узнать, как все-таки по самым последним библиографическим правилам следует оформлять, например, ссылку на собрание сочинений: Собр. соч. в 9 т., Собр. соч. В 9 тт. или еще как-нибудь, – я просто шла в соседнюю комнату и задавала вопрос. И надо сказать, что до самого последнего времени папе эти вопросы доставляли огромное удовольствие (когда перестали – стало ясно, что дело плохо и болезнь побеждает). Он настолько любил все имеющее отношение к изданию книг, что разрешить какую-нибудь проблему, связанную с оформлением титульного листа или с работой над оглавлением (или содержанием – ведь папа твердо знал, чем одно отличается от другого), было для него все равно как съесть мороженое в жаркий день. Когда еще не вошел в употребление компьютерный набор, папа обожал «гонять строки» – сейчас, видимо, уже не всякий поймет, что это такое; речь шла о том, чтобы чисто техническим путем, не сокращая и не дописывая, ужать текст и убрать одну строку или, наоборот, разогнать его так, чтобы получить лишнюю строку. А с каким удовольствием он составлял каталог нашей домашней библиотеки – кстати говоря, в сочиненных им пособиях добрая половина примеров того, «как надо» и, в основном, «как не надо» делать книги, взята именно оттуда, из книг, стоящих в наших книжных шкафах. Работа шла параллельно: он заносил на карточку (дело происходило еще в докомпьютерную эпоху) библиографическое описание книги (разумеется, в соответствии с самыми последними стандартами) и заодно рассматривал ее с точки зрения удобства для читателя, и если книга была неудобная, его это страшно огорчало. И еще сильнее огорчало его то обстоятельство, что, сколько бы он ни писал своих справочников и «книговедческих рецензий», сколько бы ни напоминал, например, что «слепой» колонтитул с названием книги, повторяющийся на пяти сотнях страниц, – бессмысленная трата бумаги и краски, издатели в большинстве своем продолжали действовать так же нефункционально, как раньше. Получалось, что вся его работа никому не нужна. И поэтому, когда какая-нибудь дама-редактор говорила мне что-нибудь вроде: «А вы случайно не дочь Мильчина? Да? Передайте ему, пожалуйста, что мы без его справочников шагу не можем ступить», – я всегда радостно ему это пересказывала. А он недоверчиво пожимал плечами. Последняя такая поклонница папиного творчества подошла ко мне на церемонии вручения премии «Нос» в январе 2015 года. «Я все книги выбросила, оставила только справочник вашего папы; а больше ничего и не нужно», – сказала эта темпераментная дама. Я так растерялась, что даже не спросила, как ее зовут. А папе этого рассказать уже нельзя…
Несколько слов о настоящем издании. Основная часть мемуарных текстов, написанных папой, посвящена его профессиональному становлению как редактора и его работе в издательствах «Искусство» и «Книга». Представляется, что именно эта часть наиболее интересна для современного читателя – и того, кто профессионально интересуется редактурой и историей книжного дела, и того, кому интересна история позднесоветской жизни в целом (это пояснение, кстати, тоже папина школа: он всегда учил, что в аннотации на книгу должно быть разъяснено, кому и зачем она может понадобиться). Но сами записки, оставленные папой, включают и другие разделы, где он пишет о своем характере, о детстве, о родителях, о довоенной жизни в Запорожье, о школьных друзьях, о собственных мытарствах во время войны. Эти главки не только объясняют, каким образом мой папа оказался инвалидом войны, не успев побывать ее участником, но и показывают его как человека – стеснительного, терпеливого, любознательного, наблюдательного, внимательного к окружающим. Некоторые страницы носят, на мой взгляд, слишком личный характер и всеобщего интереса не представляют, поэтому я сделала из первой части выборку, оставив то, что показалось мне самым любопытным и важным. Мои пояснения в тексте и примечаниях выделены курсивом.