Не могу не сделать здесь отступление. Я с большой радостью прочитал в «Новом литературном обозрении» (2003. № 60) в обзоре Галины Ельшевской, что издательство ОГИ выпустило в 2002 году посмертно сборник работ Р.Б. Климова «Теория стадиального развития искусства и статьи» (512 с.). Ельшевская пишет о несомненной гениальности теории, несмотря на ее незавершенность, оценивает ее как «памятник интеллектуальной мысли». Что касается Климова-редактора, то, пожалуй, самый подробный его портрет нарисовал в своих «Воспоминаниях старого пессимиста» Игорь Голомшток (Знамя. 2011. № 4). А Юрий Овсянников, работавший в «Искусстве» после того, как я вместе с редакцией уже перешел в издательство «Книга», написал в своих посмертно опубликованных воспоминаниях «Рядом с книгами, вместе с книгами» (Звезда. 2002. № 11):
Много полезного перенял я у искусствоведов и литературных редакторов экстра-класса – Ростислава Климова и Юрия Молока. Высокому худому эстету Климову следовало по характеру и внешнему облику носить цилиндр, а он ходил в берете, сдвинутом на ухо, как делают это портовые рабочие во Франции. Великолепный знаток истории искусства, он редактировал тогда объемистые тома «Памятников мирового искусства». Каждый фолиант включал несколько сот иллюстраций. Климов сам подбирал их и сам готовил макет. Размерами подчеркивал значимость того или иного произведения, подбирал параллели, сталкивал разнохарактерные работы, короче, выстраивал наглядную историю развития пластических искусств в тот или иной период. Скрадывал, сглаживал просчеты не всегда удачных вступительных статей, которые представляла Академия художеств. Наблюдать за работой Климова, за его почти шаманским перекладыванием бесчисленных фотографий было не просто поучительно. То было завораживающее зрелище, дарившее не только наслаждение, но и радость обретения новых знаний (с. 217).
Должен признаться, что я, как и многие сотрудники «Искусства», узколобо понимал мотивы заведующей редакцией Ирины Ивановны Никоновой, которая, вопреки общему режиму работы в издательстве, установила для Ростислава Климова индивидуальный режим дня: он мог приходить в издательство не в девять ноль-ноль, а по собственному усмотрению. Многих это раздражало. Они объясняли это влюбленностью Ирины Ивановны в Климова, что было лишь частью правды. На самом деле она действовала так потому, что сознавала его гениальность, понимала, что издательская работа не должна мешать его искусствоведческому творчеству, что это важно для отечественного искусствоведения, а редакторскую работу он выполнит прекрасно и при свободном режиме. Так что честь ей и хвала за это.
Точно так же относилась она и к особенностям натуры Юрия Александровича Молока, закрывала глаза на его опоздания и защищала его от нападок кадровиков. Она знала, что свою редакторскую работу он выполнит отменно, где бы и когда он ею ни занимался. Ирина Ивановна заботилась о существе дела, а не о форме. Это было непросто, но она сумела преодолеть сопряженные с этим неприятности, сама демонстрируя безупречную дисциплинированность.
Можно сказать, что издательству «Искусство» крупно повезло в том, что в редакции литературы по изобразительному искусству оказались такие редакторы. Но все они были в большей степени научными или специальными редакторами, чем редакторами книжными, в чем я и убеждался, вычитывая рукописи. Соблюдение норм грамматической стилистики, книговедческих требований было для них делом второстепенным, если не третьестепенным. Вставал вопрос: а нужны ли вообще в редакции литературные редакторы с сугубо редакторским образованием (такие, как я)?