— Можно мне пирожка с молочком?
— Интересно, — заметил Герхард, следя за ним.
Ричардс кивнул.
— Как по-твоему, сколько ему сейчас лет?
— Пять-шесть, не больше.
Бенсон болтал с Дженет о пирожках, о своем трехколесном велосипеде. В течение следующих нескольких минут он медленно, точно путешественник во времени, возвращался из прошлого в настоящее.
Наконец он снова стал взрослым и уже рассказывал о своем детстве, а не жил в нем.
— Я постоянно клянчил пирожки, а она мне их не давала. Говорила, что от них у меня могут испортиться зубы.
— Продолжим, — сказал Герхард.
— Пятый электрод, пять милливольт, пять секунд, — сказал Ричардс.
В соседней комнате Бенсон заерзал в кресле. Дженет спросила, что с ним.
— Очень странное ощущение, — сказал Бенсон.
— А именно?
— Трудно описать. Как наждачной бумагой… раздражает…
Герхард кивнул и сделал пометку: № 5 — «потенциальный припадок». Это иногда случалось. Вдруг оказывалось, что вживленный электрод стимулировал припадок. Никто не знал почему. Герхард считал, что на этот вопрос найти ответ не удастся. Он был убежден, что мозг вообще непостижим.
Работа с программами типа «Джордж» и «Марта» убедила Герхарда, что относительно простая программа может вызвать сложное и непредсказуемое поведение компьютера. Бывает также, что запрограммированная машина далеко обходит своего программиста: так, в 1963 году Артур Сэмюэль «научил» машину играть в шашки и она в конце концов начала выигрывать у своего учителя.
А ведь все эти исследования проводились на машинах, чей электронный мозг не превосходил по сложности муравьиный. Мозг человека был куда сложнее, а его программирование длилось десятки лет. Так как же можно было надеяться постичь механизмы его работы?
В какой-то мере это оборачивалось философской проблемой. Согласно теореме Геделя, ни одна система не может объяснить саму себя и ни одна машина не может понять свое внутреннее устройство. В лучшем случае, считал Герхард, человеческий мозг после долгих лет работы сможет расшифровать мозг лягушки. Но он никогда не сможет в равной мере постичь себя. Для этого требуется сверхчеловеческий мозг.
Когда-нибудь, полагал Герхард, будет сконструирован компьютер, который сможет разобраться в мириадах нервных клеток и в сотнях миллиардов внутренних связей в человеческом мозгу. Тогда наконец человек получит искомые сведения — но добудет их для него другой разум. И человек, конечно, не будет знать, как работает этот компьютер.
В комнату вошел Моррис с чашкой кофе. Он отхлебнул глоток и посмотрел на Бенсона.
— Ну, как он держится?
— Хорошо, — ответил Герхард.
— Шестой электрод, пять и пять, — сказал Ричардс.
Бенсон никак не прореагировал. Он говорил с Дженет об операции, о том, что у него все еще болит голова. Повторная стимуляция также ничего не дала.
— Седьмой электрод, пять и пять, — сказал Ричардс.
Бенсон внезапно выпрямился.
— Это было приятно, — сказал он.
— Что? — спросила Дженет.
— Повторите, если вам нужно.
— Какое у вас возникло ощущение?
— Очень приятное, — сказал Бенсон. Он словно весь преобразился. — А знаете, доктор Росс, — добавил он, — вы замечательный человек.
— Благодарю вас.
— И очень привлекательны. Не помню, говорил я вам об этом раньше?
— Как вы себя сейчас чувствуете?
— Вы мне очень нравитесь. Не знаю, говорил я вам раньше?
— Мило, — проговорил Герхард, — наблюдая за Бенсоном. — Очень мило.
Моррис кивнул:
— Сильный центр удовольствия.
Герхард сделал пометку в своем блокноте. Моррис отхлебнул кофе. Они подождали, пока Бенсон успокоится. Потом Ричардс невозмутимо сказал:
— Восьмой электрод, пять милливольт, пять секунд.
Пробы продолжались.
2
В полдень на интерфейсинг пришел Макферсон. Это никого не удивило. В известном смысле исход операции решался только теперь. Электроды, компьютер и батарейка были вживлены и подсоединены друг к другу, но они бездействовали, дожидаясь включения. Так новый автомобиль ждет, чтобы кто-нибудь повернул ключ зажигания. Герхард показал Макферсону свои записи.
— При раздражении мозга импульсами по пять милливольт три точки дали положительные результаты, а две — отрицательные. Положительный результат получен с седьмым, девятым и тридцать первым электродами. Отрицательный — с пятым и тридцать вторым.
Макферсон взглянул на записи, потом посмотрел на Бенсона через полупрозрачное стекло.