М. улыбнулась в ответ:
- Мы же не знаем, где точки входа. Не можем предсказать, куда попадем в этот раз.
Но он уверенно сказал, что может пройти в Африку от того куста с большими листьями. И как только сказал, почувствовал, что его ноги полны энергии и силы, готовы бежать - и почувствовал сильное тепло вокруг, и на лице выступил пот. Он чувствовал, как это происходит, чувствовал, как выступают капли на лбу.
Он спросил у М., и она подтвердила, что температура в комнате не изменилась.
- Ты бегаешь теперь? У тебя есть опыт тела, прямо сейчас. Можешь вспомнить, как это?
Он заулыбался, а М. предложила "поменять" высокую траву вокруг тропы на кусты. Его улыбка стала еще шире, он сказал: там не только кусты, там и трава такая... Высокая. Кажется, сказал он, земля там другого цвета, желтее. И это была как будто другая местность, чем в прошлый раз. Там было светлее, и просторнее - тропа пролегала по открытому пространству, заросшему высокой, очень легкой, светло-желтой травой. Высохшей? Ему привиделись ноги - бегущего человека, перепрыгивающего через промоину на тропе. Высокие коричневые ботинки, толстые темные носки, загнутые поверх берцев. Загорелые ноги, шорты до колен. Это выглядело так, как будто он наблюдает со стороны. Он не видел лица бегущего, только место - поворот и спуск тропы с промоиной посередине, и светлую траву вокруг, и ноги в ботинках, так цепко проходящие этот изгиб. Он не понимал, почему "смотрит" на кого-то другого и кто, собственно, этот другой.
- Следи за "отверткой", - сказала М., - и смотри на свои ноги.
Но у него не получилось. Он снова боялся, что фантазирует, и останавливал себя. В конце концов, смущенный, он оставил попытки, отвлекся, стал думать о том, что дома не получается навести порядок, потому что слишком много всего... Это привело его в сильное раздражение.
- О чем ты думаешь? - спросила М.
- Думаю о том, что мне тесно.
- Тесно?
- Много вещей, и я не могу навести порядок...
Он имел в виду - тесно дома. Они недавно съехались с партнером, и Лу еще не удалось обустроиться так, чтобы было так же комфортно, как одному, но вдвоем. И все-таки в этом "тесно" было какое-то непонятное раздражение, не ложившееся на его отношение к тому, что сейчас дома. Ему было именно тесно, как будто даже повернуться негде.
- Подожди. Ты это очень интересно сказал. Каким-то необычным тоном. Необычным для тебя. Тесно?
Когда М. спросила, он понял, про что это было это слово. Понял с такой прямотой и внезапной очевидностью, что опять испугался фантазий. Но до того, как успел испугаться, увидел картину настолько отчетливо и ясно, что непроизвольно сорвалось грубое слово. Он боялся внятно описать картину, но видел ее совершенно ясно.
- Там... кровати. Так: рядами, ровно, - он показал руками два ряда. - Длинное помещение, и кровати рядами.
М. посмотрела на него и осторожно сказала: есть такое слово - "казарма".
- Ну, не то чтобы прям так...
Это был вид изнутри - длинный дом, светлые стены, не крашеные. Золотистый цвет дерева. Крыша на два ската, как будто плетеная или выложенная из больших листьев. Ее поддерживают столбы, похожие на оструганные стволы деревьев. По периферии видно нечетко, взгляд направлен в сторону двери, она справа, но довольно далеко. Между ним и дверью - ряд железных кроватей, ровно и одинаково заправленных, одеяла светлые, "верблюжьего" цвета. Слева еще ряд кроватей, таких же, параллельный. Между рядами проход. Судя по тому, что он видит, он стоит близко к проходу, в правом ряду. Там, дальше, после двери - ряды кроватей продолжаются. Много света, солнце падает в дверь, в маленькие окна, и радостно. Но тесновато, да.
И он шарахнулся от этой картины, потому что она была совершенно отчетливой и однозначной, и он не был готов верить тому, что видел.
С этого момента он едва удерживался, чтобы не заснуть. Как будто все, чем он мог ответить на вопросы, задаваемые М., это сон или головокружение. Ему казалось, что он проспал половину сессии. М. предложила ему встать и пройтись - он с неохотой поднялся, прошел взад-вперед по комнате, попрыгал на месте, попил воды. Сердился на себя, что тратит время зря, а надо... Надо смотреть и узнавать новое.
- Возможно, это сопротивление, - предположила М. - Возможно, ты настолько боишься фантазировать, что блокируешь все вообще, всю мыслительную деятельность. Попробуем зайти с другой стороны?
Он заинтересовался: как это можно сделать?
- Я заметила, - сказала М., - что точки входа у тебя мы находим через сильные телесные ощущения. И, например, мы можем попробовать бег, еду, секс.
Он успел еще подумать, что уж лучше про бег - потому что на самом деле его очень, очень интересовал секс. И тут началось... Он принялся смеяться совершенно неудержимо, краснея, как школьник.
Он закрывал лицо руками, сгибался и прятал лицо в коленях, что только не делал. Он хохотал и хихикал, попеременно и одновременно, никак не мог остановиться.
Он попытался сесть, положив ступню одной ноги на колено другой, но не хватило растяжки. То прятал лицо за ладонями или в колени, то пытался развалиться в чересчур откровенной позе - и покоя между этими крайностями не было, и в них тоже не было покоя.
- Сколько же там... энергии! - удивился он. - Это же про секс. Нет, я знал, что... Но чтобы оно вот так сейчас развернулось? Вот именно так? Ну, я слышал, что сексуальное напряжение может сливаться смехом, но настолько...
И так он смеялся и вертелся, а потом стал дышать... ну, как потом сразу дышат, когда надо отдышаться: тяжело, глубоко и довольно, и радостно, и голова слегка кружилась, и слабость в ногах...
- Ничего себе - смущенно сказал Лу. - Спасибо, что смехом отыграл.
- Ничего страшного, если бы и не смехом, меня это не смущает.
- Я предпочел бы обойтись без откровенных сцен. Но сколько энергии там заряжено, ничего себе!
- Да, - сказала М. - Какое-то совершенно бешеное количество энергии. Но это не похоже на разрядку, когда энергию слили - и нет ее. Это как будто высвобождение доступа к ней.
Он улыбался.
- Всё получилось. Знаешь, такая светлая радость - "всё получилось". Не просто про этот... эпизод. Но получилось - вообще, что-то очень большое, важное и... неожиданное, невозможное даже, пожалуй. Ну, по крайней мере, шансы были нулевые, по предварительной оценке. И, похоже, я сам не верил, что может так быть... Но всё получилось.
- Ты знаешь, о чем это?
- Я предполагал, что мы познакомились именно там. Ну, кажется, так и было. И я был уверен, что с ним ничего не выйдет. А вот же...
Он "проспал" около шестнадцати из пятидесяти пяти минут этой сессии. Он не смог записать ее в тот же день, слишком волновался, слишком сдерживал волнение. На следующий день он провел около пяти часов в попытках записать отчет. Он улыбался.
Записки сумасшедшего: Носки и ботинки
Было кое-что в этой сессии, что всерьез беспокоило меня. Вот как раз эти ботинки, носки, шорты. К несчастью, незадолго до того мы посмотрели один фильм - старый, шестидесятых годов, совершенно ужасный со всех сторон. Когда-то давно она видела кадры из этого фильма: врачи в противочумных костюмах с чемоданчиками в руках идут, а за их спиной пламя пожирает хижины маленького селения. Все, что нужно, чтобы здорово напугать ее. В порядке разбирательства с ее страхами я решил посмотреть этот фильм, просто чтобы больше "не висело". Посмотрели.
Там был эпизод с уцелевшими нацистами в дебрях Африки, с секретной лабораторией, где производится бактериологическое оружие. Там охрана и вообще все рядовые ходили в шортах и в высоких ботинках, кажется, тоже с завернутыми носками. Да что там, всякий может пойти и посмотреть - это фильм "Комитет 19-ти".
И вот я - еще в сессии, когда увидел шорты, ботинки, носки, решил, что я из фильма их копи-пастом в свои "картинки" позаимствовал. Из-за этого и отмахивался, упирался, не хотел смотреть пристальнее: не верил себе.