- Кажется, что тебя постоянно тошнит.
- Этого я не чувствую...
У него появилось желание скрючиться, стоя на коленях, на полу, головой в пол, обхватив голову - он поискал правильное положение для рук и нашел - вцепиться в волосы. С этой позой оказалось связано сильное желание плакать. О себе. Горе о себе.
М. спросила:
- Что будет, если не сопротивляться этому "размыванию"?
- Не знаю.
- Готов попробовать?
- Готов, - кивнул Лу.
Он постарался не противиться этому состоянию. Как вспоминал потом, в какие-то моменты совсем терял себя.
Появилось сильное желание прикрыть руки в области локтей, внутреннюю сторону сгиба. Он скрестил руки у груди и обхватил эти места ладонями. Пришла мысль, что это про химию, и он не хотел говорить и думать эту мысль. Он сказал, что не хочет говорить, и М. предложила слепой протокол, который как раз годится для... профессионалов. Но Лу не согласился.
- Мне надо это сказать сейчас, вслух, чтобы потом я помнил, что я это сказал еще в сессии, а не придумал позже.
Он опустился с дивана еще раз, чтобы принять ту же позу, а потом понял, что надо лечь на пол. Он знал - понимал в этот момент, отчетливо представлял себе, как, - что полз по полу, там, тогда. Полз как-то бессмысленно, в никуда.
Лу расстроился и разозлился: зачем такие трагические картинки, зачем ему показывают эти героические ужасы, в которые он не хочет и не может поверить.
- Как тебе с этим? - спросила М.
Лу растерялся. Он начал переспрашивать, в каком смысле и о чем этот вопрос.
- Что ты чувствуешь?
Он не чувствовал ничего кроме бесформенной и бессмысленной пустоты. Это было чистое и абсолютное "никакое ничего". Пустота, никаких ощущений - ровная тепловатая масса внутри. И растерянность:
- Что я должен чувствовать?
Он был готов ответить, он очень хотел почувствовать что-нибудь, чтобы ответить, но он не знал, что он чувствует, и особенно - что он должен чувствовать. Он был готов почувствовать что угодно, только бы ему подсказали... Он переспрашивал и не понимал ответов.
М. сказала потом, что у него было дебиловатое лицо и пустые круглые глаза, настоящие "зенки". Лицо человека, готового радостно подчиняться.
- Помнишь Урфина Джюса и его деревянных солдат?
- Да, у меня был в детстве диафильм... А мне знаешь, что напоминает? В "Обитаемом острове", когда они пролетают над излучающими башнями - вот Гай Гаал... Вот так же. Я на все готов, только не понимаю, что от меня нужно...
- Мы полчаса работали очень интенсивно.
- Полчаса? Я не заметил.
- Такого лица я у тебя не видела никогда, - серьезно сказала М.
Они немного отдохнули. Лу валялся на диване и смеялся, радуясь, что ему смешно, ему страшно - и это лучше, чем вообще никакое ничего.
- Мне теперь не никак, мне как-то, даже если страшно... Я чувствую сильное облегчение от этого. Хотя бы страшно!
И думал: это химия. Это его реакции на химию.
- Отдохнули и хватит, - сказала М. - Продолжать готов?
И они продолжили работать.
У Лу падала голова, валилась назад, на спинку дивана, и он не мог ее удержать. Попросил подушку под затылок, чтобы не терять взглядом "отвертку".
- Попробуй посмотреть это, как кино, со стороны.
Лу попробовал. Вжался в спинку дивана, отвернулся.
- Я не могу сказать, что вижу. Не могу словами. Легче это показать, - сказал он, ежась и пряча руки.
- Не говори. Продолжай смотреть.
Он смотрел.
Потом он так и не смог записать это от первого лица, как обычно. Вот как это отмечено в его отчете:
"М. предложила не говорить, а продолжать смотреть на это.
Я запишу, что я видел. Это очень маленький кусочек видимого -
(Трудно записать. Попробую в третьем лице.)
Он лежит. Рука, развернутая вверх. Трубка, перетянута рука. Как будто вокруг все такое... лабораторное? И я не вижу, но знаю про шприц (почти невозможно было записать.) Смотреть на это невыносимо.
Не ощущается как страх, ощущается как невозможность и невыносимость смотреть.
В перерывах между работой сидел, засунув руки за спину так, что потом не смог повторить эту позу. Руки так не растут. Прятал внутреннюю поверхность локтевого сгиба. Так далеко, как только мог засунуть за спину, и прижав спиной к спинке дивана.
Невыносимость. Ужас.
И - как вообще возможно этому противостоять. Это опустошающее никакое ничего и дебиловатая готовность. Единственное, что оставляло возможность дышать: что при всей готовности ответить - отвечать было нечего.
Много горя о себе и невыносимость".
Записки сумасшедшего: Жизнерадостный дебил
Неожиданный подарок - из черного ящика выпала еще одна деталька.
Кажется, мы обнаружили следы отличного механизма защиты информации, который, похоже, включался сам - возможно, в ответ на химию.
Может быть, я действительно имел шансы победить.
Если "улитка" рассчитана на то, чтобы быть распакованной при наличии "ключа", то есть - у своих, то это может позволить получить информацию о способах обработки, практикуемых противником. Это ценно.
То, как я веду себя в этой сессии, с какой готовностью и усердием воспроизвожу пережитое, наводит на определенные размышления в связи с этим предположением.
Неокончательный диагноз: Разве так бывает?
Кроме ужаса, отчаяния, боли, бессилия и других чувств, естественных для человека в огромной беде, главным переживанием его в течение всего процесса исследования является огромное удивление, изумление. Он долго сопротивлялся, но теперь уже не может не верить открывающимся воспоминаниям - и все еще каждый раз удивляется: да как же это возможно?
Выписки:
"Институт западного полушария по сотрудничеству в сфере безопасности" (WHISC -- Western Hemisphere Institute for Security Cooperation), ранее -- Школа Америк (SOA, School of the Americas) -- специализированное военно-учебное заведение, основанное в 1946 году. Содержится за счёт правительства США. В настоящее время находится в Коламбус (Джорджия). В годы "холодной войны" готовила кадры для антикоммунистических режимов, включая диктаторские.
...
"Стандартизация вооружения и организации военного обучения в западном полушарии под единым руководством США" были предусмотрены в послании к конгрессу президента США Трумэна "Межамериканское военное сотрудничество" от 6 мая 1946 года.
В том же 1946 году, после начала "холодной войны", в зоне Панамского канала, на территории американской военной базы Форт-Амадор был создан "Латиноамериканский тренировочный центр" (англ. Latin American Training Center - U.S. Ground Forces).
В течение 1949 года центр был расширен, перемещен на территорию американской военной базы Форт-Гулик и получил новое наименование (U.S. Army Caribbean Training Center).
В 1963 году центр получил новое название -- "Школа Америк" (U.S. Army School of the Americas).
По состоянию на 31 декабря 1980 года, в "Школе Америк" было подготовлено 38 854 военнослужащих, полицейских и сотрудников органов безопасности.
В 1980-х учебные планы Школы Америк включали обучение пыткам.
В 1984 году центр был перемещён на американскую военную базу Форт-Беннинг.
Неокончательный диагноз: Из лета в осень
В самом конце августа вместе с партнером они отправились в небольшой отпуск, второй за это лето. Лу хотел непременно навестить отца, живущего в небольшом селе в причерноморской степи. Добирались с приключениями, хлопотными, но неопасными; в гостях отдыхали: мылись в бане, ели южную сельскую еду, гуляли по степи, ездили на лиман ловить бычка, к морю - купаться в еще теплой воде.
Сейчас и не вспомнить, с чего Лу вдруг вспомнил про тот случай, давно, года четыре назад, когда его накрыло гневом и ненавистью при мысли о Школе Америк. Конечно, он время от времени мысленно возвращался к их работе с М. Слишком многое было еще неясно, и это заставляло снова и снова протягивать ниточки между сессиями и флэшбэками, побуждало перечитывать отчеты и находить связи, которые становятся заметны только со временем, по мере накопления нового материала.