Поговорить бы обо всем этом с Кейпой…
Хаматхан, Доктор наук, по-моему, совсем не верит в наш сектор.
Я пошел к нему один раз прямо из института. Поспать, чтобы приехать на завод к началу смены отдохнувшим.
Только я заснул, появился Хаматхан и согнал меня с кровати.
— Еще тебе я не уступал свое место, — проворчал он. — А это что за ваза? Купил? Да ведь она полсотни стоит, не меньше!
— Я надумал хрусталь собирать, — говорю я в отместку за то, что меня согнали на пол, хотя ваза и не моя, а куплена мною для Мути. — У нас на заводе у каждого какая-нибудь блажь. А теперь все на хрусталь бросились. Мода.
— Живет же его величество рабочий класс! А у аспиранта вся посуда пластмассовая… Заелись вы там!
Засыпая, я спрашиваю, что он думает о затее с этикетом.
— Дохлое дело! — зевает он. — Не тот век, Шамо. Все стонут от взаимного хамства, но разве есть у людей время заниматься церемониями? Не до них! У нас деловая эпоха. Да и кто сумеет толково разработать такие проблемы? Цирцениса ты знаешь, он помешан на роботах. И вообще — мечтатель. Вроде тебя. О Газзаеве я не говорю, этот с заскоками. Ярцеву я не знаю. Говорят, это атомный реактор. Но что она собирается совершить в Грозном, если даже союзные ученые не берутся разгрызть такой орешек? Остаешься ты. Ну, о твоих заслугах в науке я пока не берусь судить… Словом, солидная компания у вас подобралась!
— Хорошо, что тебя с нами нет, — говорю я Хаматхану.
Ведь не поверит он, если я скажу ему, Доктору наук, что Ярцева доверила мне организовать предстоящую свадьбу. Мне и дедушке.
Марзи — от народа. А я — от науки.
КОНЬ ХУНЗАХ ИЗ ДАГЕСТАНА
Я совсем забыл, что мне предстоит поездка в Дагестан за конями. Ночью, перед самым концом смены, меня вызвали из цеха к проходной, возле которой стоял совхозный грузовик.
— Это ты и есть Шамо Асланов? — спросил кривоногий бригадир с каким-то мрачно-насмешливым взглядом узеньких глаз, кутаясь от резкой ночной прохлады в телогрейку. — Собирайся, если ты Асланов.
Собраться мне было недолго, но мне не нравится, когда со мной не здороваются. В совхозе любят поговорить, что мы, заводские, давно потеряли всякий ингушский «эздел» — приличие, уважительность. А сами?
Бригадир сел в кабину рядом с шофером, а мы с пацаном-ездовым мерзли в кузове. Я силой заставил его натянуть мой плащ, лечь на потники от седел.
Я и дремал и не дремал, потому что было холодно. Высоко надо мной плыли, качались мигающие звезды. Там, в небе, пролегают дороги космонавтов. Может быть, они, эти дороги, понятнее и проще некоторых дорог на земле: ведь каждую космическую трассу сначала тысячу раз высчитают с точностью до секунды и метра. А где и когда пролягут мои дороги? Их ведь будет много. Спит себе в Дэй-Мохке Кейпа, и нет ей дела, что я уже далеко от нее и уезжаю все дальше.
По казахстанским степям пролегла дорога моего отца. Приведет ли эта дорога его назад? Или всю жизнь над ним будут не эти звезды, а другие?
Завтра в Москву улетит, по слухам, наш директор. Говорят, на днях на заводе был сам начальник главка из Москвы, он ходил по цехам во время дневной смены. Директором ли прилетит назад наш директор или его обратный путь окажется горьким? Я хочу, чтобы все человеческие дороги были хорошими. Дорога всегда должна приносить человеку надежду и радость, так мне кажется. Меня любая моя дорога будет непременно возвращать под ту звезду, которая видна и Кейпе, я в это верю.
Мне горько и трудно думать об этой девушке, а Замиру приходится только соображать, как сказать ей что-нибудь приятное. Это легко. Но я не хотел бы этой легкости. И ей, Кейпе, она не нужна, я понял это из нашего с ней разговора в книжном магазине.
Он ее, конечно, любит. Она его тоже любит. Или любила. Она до сих пор верит, что он хочет быть настоящим человеком. «Но не сумеет стать таким даже самый умный, если он думает лишь о себе и не задумывается всегда над тем, почему кому-то другому плохо или почему другой плох» — так сказала Кейпа. Он просто не найдет, как сделать себя лучше. При всем старании! О ком еще могла говорить Кейпа с такой жалостью и надеждой, если не о Замире?
У меня нет к нему злобы. А у него ко мне, наверное, есть. Это на днях заметили ребята. Я пришел в одну компанию, а Замир тотчас удалился, придумав вежливый предлог.
Плывут над головой звезды. Мне снится моя дорога к Кейпе. То бесконечная, то очень короткая. А машина уносит меня все дальше от Дэй-Мохка, но я готов был бы ехать сейчас и на край света, если бы я знал, что по возвращении услышу: «Здравствуй! Я тебя ждала».