О Казбеке надо рассказывать специально. Сейчас я лучше добавлю еще кое-что про наш районный городок Дэй-Мохк, что означает «Край отцов».
Нет, ничего я вам интересного, пожалуй, не скажу. Ничего выдающегося у нас тут нет, если не считать старинной, полуразваленной крепости и нашего заводского поселка, который раскинулся на окраине, на берегу канала. Трубой кирпичного заводика и высоким зерновым элеватором никого ведь не удивишь.
Железная дорога бежит через городок, это не простая дорога: Москва — Баку. Но поезд у нас останавливается всего на две минуты, как на каком-то захудалом полустанке. Международное значение этой железной дороги возросло с того времени, как завод протянул к ней свою ветку. Теперь вагоны с нашей продукцией идут прямо, как говорится, из цехов к потребителям. У нас стала прямая связь со всеми краями страны и тридцатью тремя государствами мира, куда мы поставляем на экспорт свои сверлилки. Что это за машинки, вы знаете? Пистолет, большой пистолет, только очень тупоносый. Вот что это по виду. Вставьте в дуло сверло нужного диаметра, включайте шнур в сеть, нажмите пальцем на курок — и можете сверлить. 2600 оборотов в минуту. Таких машинок, как мы их называем, завод выпускает ежегодно сотни тысяч. Они нужны и на стройках, и в любом хозяйстве. Мы их зовем «сверлилка» или «машинка», а официально, по заводскому паспорту, — «электрическая сверлильная машина ручная» и дальше номер модели. Понимаете? Не машинка, а машина. Так что мы — машиностроители.
Автострада Москва — Баку тоже проходит через Дэй-Мохк. Какие только автомашины и каких людей не увидишь на этой автостраде, если побудешь час-другой возле великого родника на автостраде. В роднике очень вкусная вода, рядом шашлычная. Проезжие любят тут останавливаться.
Улицы в городке разные. Есть две-три широких и пыльных, а к заводскому поселку ведут, кроме оживленного шоссе, тихие тенистые улочки, посреди которых курицы могли бы спокойно нести при желании яйца.
Но я вам скажу вот что. Кто умеет удивляться, тот найдет хоть что-нибудь особенное даже в Дэй-Мохке. Те, кто впервые попадает на Кавказ, говорят: «Какие услужливые, приветливые тут у вас в городке люди! Много мы слышали о горском гостеприимстве, но когда видишь это сам…»
Наоборот тоже говорят. Например, часто я слышу вот что: «Испортились горцы! На людей не стали похожи… Верите, люди идут по улице и не здороваются друг с другом!» Так удивляются некоторые старики из горных аулов, попадая раз в год в Дэй-Мохк.
Кто-нибудь из пожилых, долго побывавший в отлучке, рад подхватить этот сердитый разговор: «Здороваться-то с каждым, может быть, и смешно, все-таки это теперь город, народу тысяч пятнадцать. Вы лучше про другое скажите, старики: куда наш старинный эзде́л испарился?! Раньше любой встречный парень хоть в пропасть готов был кинуться, лишь бы старшему услужить. А вчера мне молодежь в парикмахерской даже очередь не уступила…»
Слово «эздел» я вам не смогу как следует объяснить. Это и вежливость, и благородство, и умение соблюдать каждую мелочь этикета в любом большом и маленьком деле. В этом слове все собралось. Сказать по-нашему, по-заводскому, — это Знак качества человека.
Вот старики и толкуют, что теперь мало людей, про которых можно сказать: «э́зди-саг», «эзди-кант» (по-нашему «саг» — это «человек», а «кант» — «парень»). Помните, Мути расхваливал Замира, этого парня из инструментального цеха? Чуть ли не Знак качества ему ставил. Настоящий «эзди-кант»! Мне еще тогда показалось, что Мути с подковыркой это рассказывал про Замира. А я-то потом смог сам убедиться, что́ у Замира под красивым лаком скрывается…
Да и вообще я все больше удивляюсь с тех пор, как взрослым стал, что всех нас — людей — может часто обмануть внешний вид. Я, например, думал, что никогда не станет мне другом Мути. Слишком он мне сначала легким человеком показался. Одни шуточки на уме.
Оказывается, не только это у него. Он старается обо всем думать, только видит он все чаще всего с какой-нибудь смешной стороны. На рабочем месте он всегда серьезный, сосредоточенный. Во всяком случае, пока у него в руках инструмент, ни за что не подумаешь, что это первый наш шутник.
Про Алима-Гору я вам уже говорил: он только на вид такой мрачный и недобрый парень. А на самом деле он душу за тебя отдаст.
Еще одна вещь меня удивляет: нам непременно подавай привычное. «Кавказ — а где же горы?» — требовала Таня. Получила она горы, хоть и далековато они. Другие приезжие тоже ищут у нас сначала привычное. Я имею в виду привычное для них по книгам и рассказам о Кавказе. Черкески с газырями (это такие нагрудные украшения на черкесках)… Кинжалы с посеребренными ножнами… Лихие джигиты на горячих скакунах… Вино льется рекой, тосты звучат длинные… И, конечно, годека́н — место, где собираются на свои посиделки длиннобородые долгожители… На каждом шагу слышишь мудрые изречения стариков, шутки следуют за шутками…