— А я слышал, что наш директор что-то свое задумал. Он что-то другое хочет выпускать на свободных площадях! У него своя техническая политика.
Ну, пошли слова. «Техническая политика». Я не лезу в разговор наших умников, курю и смотрю в люк термической камеры, где пламенеет металл. Умников здесь в минуту перекура собирается много. У термистов свой закуток, жара здесь такая, что забредает сюда только тот, кому очень уж хочется поболтать о том о сем, услышать новости. Дело еще, наверное, и в том, что Алим-Гора имеет такой авторитет даже среди взрослых мужчин. А некоторые идут сюда на перекур просто потому, что в термичке можно бесплатно напиться газированной воды. Если, конечно, хоть один из сатураторов работает, что обязательно должно быть в горячем цеху по технике безопасности.
— Какая там у директора политика, я не знаю, техническая она или не техническая, — произносит кто-то из умников. — А политика должна быть одной: хотят люди аулов на производство — открывай им двери!
— А что выпускать, все равно? А почем это будет обходиться, тоже все равно? На завод и на трикотажную фабрику и так свозят-развозят каждый день на работу людей из одиннадцати аулов. Ты считал, почем эти экскурсии обходятся? Говоришь, свободные руки в аулах. Это же семейные женщины! Ну, начнем мы их катать. Ну, научатся они кое-как собирать сверлилки…
— Правильно, пусть себе сидят в темных сараях у коровьих хвостов! «Завод — университет, фабрика — университет»… Только не для них?
— Университет нельзя превращать в ликбез. Кто из нас захочет, чтобы наш завод стал со временем выглядеть кустарной мастерской? Вся промышленность уйдет вперед, а мы будем на тех же станочках, с теми же полуграмотными колхозницами делать сверлилки. Думаете, люди долго еще будут удивляться, что ингушонок Шамо так здорово управляет токарной пшикалкой? Пора уже качество ингушского рабочего поднимать. Понимаете? Качество!
— Ты говори конкретно! Женщин тебе не надо, станок Шамо пора на свалку. Что же тебе останется делать вот на этих свободных площадях? Лезгинку танцевать или зикр[2] с мюридами?[3]
— Зикр не я буду танцевать, а ты со своим длиннобородым дядей-сектантом. А я поставлю в цехах кое-что другое вместо пшикалок. Помнишь, Шамо, мы с тобой читали о новом ленинградском многошпиндельном станке? У него тридцать шесть моторов, а управляет им один человек. Чтобы его перевезти, нужно пять железнодорожных платформ. Пару таких станков — и нам с тобой места не останется на заводе для лезгинки.
— Высказался? Теперь послушай и меня, — отвечают ему. — Если ты когда-нибудь еще посмеешь задеть имя моего дяди, то знай, мужчина, что я… Нет-нет, ребята, я не собираюсь ругаться с этим дураком или спрашивать, как его дядя проворовался в прошлом году на совхозном току. Я хочу тебя другое спросить, эй, мужчина. Для чего тебе такие агрегаты с тридцатью шестью моторами? Ракеты начнешь выпускать для полета на Марс?
— Сверлилки, чтобы ты полопался! Неужели ты думаешь, что человечеству и завтра больше нечего будет делать, как сверлить дырки? Ракеты-то у нас уже есть, а строители на отделке домов продолжают лазить по стенам как обезьяны: вручную и штукатурка, и затирка, и покраска масляной краской, и шпаклевка. Я же видел сам, моя сестра в Грозном на стройке работает. Всё там вручную! А мы им — одни сверлилки?
— Дайте и мне вклинить слово, а то забуду…
— Только глупое не промолви, ладно?
— А как же иначе! Все умное только ты у нас говоришь. Так вот. Вчера, в выходной, послали меня дополнительную розетку в кабинете директора поставить. Сделал я это, потом посидел с полчасика в директорском кресле. На столе большие бумаги рулоном. Развернул. А там эскиз какого-то агрегата. Крытый кузов, на колесах; вроде автолавки. Недаром директор по ночам что-то чертит! Поняли теперь?
— Додумался же ты! Я ведь предупреждал, ребята, что он глупость скажет. Автолавка! Махорку по полевым станам развозить?
— Ну, мужчины, хватит курить. Заболтались мы тут. А все же эти женщины в аулах не выходят у меня из головы… Моя мать первая пошла бы в цех. Теперь, когда мы подросли, чего ей не пойти? Рубль никому не лишний.
— Чудак, твоей матери и в горах нашлось бы дело, в совхозе. Пусть совхоз раскорчует горные склоны, новые поля разобьет, сады. А если твоя мать так уж рвется на производство, пусть оно само к ней поедет в аул… Как? Сделать филиалы завода в горных аулах! Четыре стены, стеллажи. И пусть себе сидят горянки, собирают сверлилки. Только доставляй им без перебоя комплектующие детали, да зарплату вовремя пусть кассир привозит.