— У него улыбка не получается! — объяснил я.
Цирценис махнул рукой:
— Улыбку мы ему сейчас поставим, это несложно. Понимаете, у него зафиксировалась мимика агрессии и одновременно произошла атрофия лицевых мускулов, управляющих функцией улыбки. Это характерная профессиональная дисгармония, вызываемая работой в сфере обслуживания. Скажите-ка, Хахаев, «сыр».
— Сыр.
— Простите, я забыл предупредить: по-английски.
— А как будет по-английски? — покраснел Хахаев.
— Чииз. Чииз! Ну, несколько раз подряд. Прошу… Великолепно! Видите, Шамо? Улыбка. Ежедневно сто раз слово «чииз» — это из методики английских школ, — и у Хахаева восстановится автоматика лицевых мускулов, Он начнет улыбаться даже… э-э… покупателям. Я не боюсь брать все ценное из зарубежного опыта. Если, конечно, это нам идеологически подходит.
— Сыр подходит, — согласился я. — А автоматическая улыбка?
— Понимаю вас. Вы несомненно правы: базой нашей, советской улыбки должно быть гармоническое развитие личности, оптимистическое мироощущение субъекта и…
— «Субъекта»? — обиделся Хахаев и встал.
— Сядь! — приказал я ему: мне интересно было слушать Цирцениса, он говорит очень красивыми словами.
— Э-э… На чем я остановился? Так вот. Несмотря на важность базиса, о котором вы совершенно справедливо сказали, Шамо, я смею утверждать, что при работе с дефективным индивидуумом…
— Хахаев, сядь, — сказал я опять.
— …мы не вправе игнорировать роль автоматизма привычек, основанного… э-э… на учении великого Павлова о значении условных рефлексов, а также…
— У-у, — обиделся окончательно Хахаев. — Павлов — это собачки?!
У Хахаева стало такое глупое, оскорбленное лицо, что я с трудом удержался от смеха. И это меня очень порадовало: значит, со смехом у меня пока все в порядке.
Сказать вам честно, я не очень поверил, что можно так просто сделать мрачного человека веселым, это я имею в виду Хахаева. И все же я был рад знакомству с Цирценисом. Он немножко странный, как и мой родственник Хаматхан. Это ничего. Может быть, все ученые должны быть такими.
Цирценис все знает, вот я в чем убедился. Отвечает на любой вопрос. Даже связанный с производством. Например, я устроил ему маленький незаметный экзамен. Я сказал, что на нашем заводе есть хорошие кадры и первоклассная техника. И спросил:
— Нужна ли, кроме этого, и техника общения?
— Непременно! — ответил он сразу. — Даже при мелких психических травмах снижается производительность труда!
— На сколько процентов? — быстро спросил я.
— На шесть тире семнадцать процентов, — сразу ответил он.
В самую точку попал Цирценис. Уж я-то знаю все это по собственному опыту.
— Знаете, Шамо, я подам своему руководителю товарищу Ярцевой мысль, чтобы мы побывали на вашем заводе, — обрадовался Цирценис. — Мы рассчитываем развернуть первую в стране лабораторию по комплексному изучению проблем общения. Такое изучение, по существу, только начинается. Литературы — почти никакой.
— Вот почитать бы… — помечтал я вслух.
Цирценис поколебался и сказал:
— Хорошо, я дам вам две книжечки. Итак, когда будет готов гуляш, позвольте мне пригласить вас и вашего друга.
— Жениться надо, — выступил Хахаев. — Всегда будет гуляш.
— Да! Да! Вы совершенно правы. Позвольте быть откровенным: сегодня я встретил в скверике совершенно очаровательное создание, Шамо! Я увидел в этой девушке или… э-э… даме какую-то первозданную степную силу. И духовную чистоту!
Он прижал оба кулака к кадыку и замер с запрокинутой головой.
Дав ему так постоять, я признался:
— Я тоже увидел сегодня одну девушку…
— Чем же кончилась ваша романтическая история, если не секрет?
— Мне сказали: «Топай».
— А мне несколько наоборот: «Пройдемте».
— В загс? — прикинулся я незнающим.
— Увы, нет. Но, впрочем, в родственную организацию.
Мне делается грустно от слов «родственная организация», куда я должен завтра явиться с паспортом. И тут же мне становится смешно от того, что у меня появилось столько родственного с человеком, которого я утром совсем не знал: с Цирценисом. И у него и у меня в один и тот же день возникло то, что мы могли бы назвать любовью: у него — к рыжей, у меня — к Кейпе. И у обоих у нас кончилось дело в родственной организации: у одного и того же сержанта Деликасова.
Я с удовольствием согласился пойти вместе с Хахаевым есть гуляш у Цирцениса, с которым так нежданно свела меня судьба.