Когда она была уже в дверях, директор встал, подошел к ней и сказал:
— У меня к тебе просьба, Фариза…
— Поняла я тебя, поняла. Много в наших обычаях лишнего. Самим иногда смешно, да смелости не хватает отказаться, все друг на друга поглядываем.
— Я о другом. Больше всего браку из-за вашего сборочного. Девчонок приучайте к серьезности! Очень уж они спешат на сборке, торопятся заработать на лишнюю косынку. А к вам, старшим, они все же привыкли прислушиваться, так ведь у нас в народе? Ну, иди, а то задержал я тебя…
Сами понимаете, я никогда директором не буду. Тогда непонятно, почему я наблюдаю за ним с таким интересом?
Я просто хотел бы быть похожим на него. Он высокий, рост больше чем сто восемьдесят. Очень стройный парень, даже не скажешь — мужчина. Парень. Такой он молодой на вид. Говорят, имел первый разряд по плаванию. Плечи широкие, крепкая шея, красивое лицо. Не такое, правда, о котором говорят «кавказское». Нос прямой, лицо удлиненное, глаза, может быт, и не голубые, но мне кажутся голубыми. А волосы черные. Он мог бы играть героев в любом американском фильме. Болтали как-то в цехе, что в него по уши влюбилась одна санитарная врачиха из района. Приезжая. А ему некогда было замечать это, он с ней вежливо разговаривает, и всё. У него и своя жена такая красавица, что только поискать. Тогда эта врачиха стала почти каждую неделю присылать нашему директору официальные бумаги. Откроешь конверт — там акт: за обнаруженное антисанитарное состояние на таком-то участке завода или поселка взыскать в бесспорном порядке с директора завода десять рублей в виде штрафа. Директор прочитает и пишет на уголочке: «Бух. Перечислить сумму штрафа в госбанк в счет моей зарплаты. Коменданту — выговор за антисанитарию». Через неделю опять бумага, опять червонец гони, а то и два. Директор без звука подписывает, Джамботу снова выговор.
Так и тянулось, пока Джамбот не доконал врачиху жалобами в Грозный. От Джамбота она и сбежала из района. А может, от своей любви. На заводе и в поселке было в то время очень чисто.
Конечно, все это могли и выдумать у нас. Шутников хватает.
Я смотрю на кабинет. Прочитаю одну рекламацию, погляжу на что-нибудь. И читаю следующую. У директора на маленьком столике телефоны, диспетчерский пульт. Отсюда он проводит планерки. Сидит себе один и разговаривает со всеми заводскими начальниками. Весь завод слышит, потому что везде в цехах установлены динамики. Все, что есть на заводе, создал вот этот парень. Он первым пришел в свои двадцать шесть лет на пустующее кукурузное поле и начал строить завод, не испугался того, что нет в районе ни одного станочника. Наверное, вот это и можно назвать настоящим подвигом. А кем он был, наш нынешний директор? Таким же горским парнем, как и я. Из такой же деревни.
Я в этом кабинете второй раз в жизни. Первый раз был два года назад, когда нас — группу новичков — посвящали в рабочие. Тогда директор пожал мне руку. Разговора у меня с ним один на один никогда не было, а имя мое он все же помнит.
— Хорошо, что ты имя этой Фаризы знал, — говорит директору Газзаев. — Как ты запоминаешь имена всех рабочих?
— Очень просто: я их всех, чертей, люблю, всех наших заводских… — смеется директор, и нам всем делается весело.
САМОЗАХВАТЧИК
Входит потный комендант. Этот человек теперь на месте Джамбота. Небольшой пухлый человек с лысиной. Сразу видать, очень робкий, смирный человек. С Джамботом не сравнишь.
Директор объявляет:
— Товарищи, сейчас пойдете в семейное общежитие выселять самозахватчика.
Вот это я влетел! Это же гораздо хуже, чем если бы был звонок или письмо из грозненской милиции. Я и женщина из завкома будем помогать коменданту выселять самозахватчика. Бригада. Я в ней от комсомола.
Я слышу, директор произносит мое имя:
— …Парень он выдержанный, ненужной горячности там не проявит. Словом, действовать надо, товарищи, спокойно, но твердо. Вопросы есть?
Газзаев начинает о чем-то шептаться с директором, а Хасан подсаживается ко мне и испуганно шепчет:
— Ты зачем сюда с синяком притащился?! Сказать не мог, дурак, что у тебя дуля под глазом?
— А ты меня спросил? — шепчу я в ответ.
— Не лучше ли, если предупредим захватчика о выселении прямо здесь? — задает вопрос комендант и обтирает платком лысину.
— Для этого я его и приказал вызвать. Пусть заходит. Только вот что, комендант… Здесь-то, в директорском кабинете, мы все смелые… Говорят, у своих ворот и петух храбр. А там — вам действовать. Не мне. Надо, чтобы нарушитель понял: его товарищи, его коллектив не станут терпеть безобразие. Ясно?