Я поднял его конфетку и отдал ему. Он подумал-подумал и протянул конфетку мне. Даже отважился отцепиться от матери, чтобы протянуть. Сразу видно: гостеприимный мальчик. И никакой обреченности у него в глазах. Понимаете, полная уверенность в глазах: «Ты, Шамо, хороший человек. Дарю тебе все свое богатство!»
Нужна мне его обсосанная конфетка… Я смотрю на мать, а она смотрит с любопытством через мое плечо: что это там выделывает комендант? Тот покрикивает, да так громко и браво, чтобы подбодрить себя:
— Начнем вот с этих узлов! Соседи, чего это вы столпились там в дверях? Расходитесь, не мешайте. Видите? Ордер! Законно выписан на другого. Шамо, выноси раскладушку! Заснул, что ли?
Нет, я не заснул. Я замер на миг от хорошей мысли, которая мне в голову пришла.
Жена Юсупа кинулась вдруг мимо меня к коменданту и со словами «Мои вещи посмел тронуть?!» ка-а-ак влепит ему одну за другой две звонкие пощечины…
Люди в дверях только ахнули хором.
Комендант медленно воздел вверх свои короткие толстые руки и приложил ладони к пухлым щекам. Ну словно к мусульманской молитве приготовился. Глаза растерянные, будто вопрошают: «Это что было, а? Объясните скорее, что же это было?»
— Дай мне ордер, — сказал я коменданту, подтолкнул его к дверям. — И пойдем отсюда. Пусть они себе здесь остаются!
НА ЗЕМЛЕ Я СОБИРАЮСЬ ЖИТЬ, НА ЗЕМЛЕ. С ЛЮДЬМИ!
…Примчался я в свое общежитие. Сосед мой по комнате спит. Пришел со смены и залег, чтобы заниматься всю ночь, когда мы в общежитии утихомиримся. Я поднимаю его на ноги, пробую втолковать, что к чему. Однако Башир спит и на ногах, бубнит пошатываясь и не открывая глаз:
— Если ты меня разбудишь окончательно, Шамо, ты будешь иметь дело со мной…
Я думаю, нам с ним будет хорошо в моем деревенском домике. Мотаться на автобусе туда-сюда, конечно, не хочется, но читать свои учебники Башир сможет и в автобусе. А в нашей комнате пусть себе живет котельщик.
Я осторожно веду Башира по коридору, толкаюсь в одну дверь, другую. Закрыто. Наверное, все еще в столовой.
Я отвел Башира в красный уголок, уложил на диван. Пусть отоспится здесь.
Перенести туда же все наше имущество — дело простое. Тумбочки и кровати можно оставить в комнате.
Теперь сходить за котельщиком, помочь ему донести чемодан. И я помчался к скверику.
Навстречу мне попался комендант, спрашивает:
— Директора не видел? Говорят, он где-то здесь прошел. Ну, Шамо, долго тебе жить, накликал ты на свою голову! Этот человек из района, Газзаев, сказал про тебя: «Гнать его из комсомола и с завода!»
К нам подошел Юсуп. Смотреть мне в глаза избегает и спрашивает через силу:
— Где ты сам собираешься жить, Шамо?
На земле я собираюсь жить. На земле. С людьми! Только объяснять это такому человеку мне не хочется.
Я тут же пожалел, что ничего не ответил Юсупу: у него глаза стали озерцами, как тогда в кабинете у директора. От обиды или от стыда передо мной, что ли, не пойму.
Комендант подбоченился и обратился к Юсупу:
— Видно, ты не считаешь меня мужчиной, если после всего случившегося осмелился подойти ко мне…
— Постой-ка… — прервал его Юсуп, глядя на землю, будто что потерял. — Постой-ка… Сейчас.
Он вскинул голову, резким свистком остановил мчавшийся мимо грузовик и сказал шоферу:
— Развернись. Жми к моим в общежитие и подкинешь их к нашим родственникам. Скажешь моей дуре, что на сборы я ей даю десять минут. Часы при тебе? Проследишь: десять минут, ни секундой больше. Передай ой эти мои слова. Она в таких случаях грамотная. Жми.
Мне Юсуп сказал:
— Иди, Шамо, восстанавливай свое нарушенное жилье. А я — к тому чеченцу, надо же помочь ему с вещичками…
— Эй, мужчина! — окликнул его комендант. — Все ты уладил, еще одно не забудь: между мной и тобой кое-что встало. Объявляю это! Не знаю, как в твоем роду, а в моем никто еще не оставался неотомщенным! Слышал? Я говорю о двух пощечинах. Не об одной. О двух. У нас и одну-то не принято прощать, если ты не забыл…
— А что между мной и тобой было? — пожал Юсуп плечами и улыбается нахально.
— Как! А твоя жена?
— С ней и разбирайся…
— Я?! С женщиной?! С твоей сумасшедшей женой?!
— Люди говорят, что твоя не лучше. Некогда мне сейчас!
Если бы вы знали, как мне тяжело слышать этот их разговор!
Вам смешно, что пухлый комендант обращается с угрозами к Юсупу? Мне ничуть не смешно. Так у нас часто бывает: начинается со смешной, иногда совсем пустяковой истории, а кончается кровной местью. Видите, как Юсуп себя повел? Даже не желает слушать коменданта. Тот, конечно, может добиться своего по официальной линии, подать в суд, если не постесняется связываться с женщиной. Но родственники не дадут коменданту все это так просто «списать». Они захотят посчитаться с Юсупом по-своему. Иначе над комендантом и его родней люди будут смеяться всю жизнь. Всегда найдутся такие подлецы.