Мне, конечно, приятно, что моя голова прикрыта по правилам науки. Однако так и хочется сказать этому парню, улыбающемуся с обложки: нет, брат, с такой расцветкой счастья тебе не видать. В книгах одно, а в жизни совсем, совсем другое.
В оглавлении этой второй книжечки я увидел строку «Знакомство». Вот это мне нужно. Тут я прочту, как познакомиться с Кейпой и не выглядеть смешным.
Нет, ничего полезного я в главе «Знакомство» не прочитал. Там были описаны все виды знакомства, кроме одного: с девушкой. Наверное, автор с такой задачей не сталкивался или решил ее давно. Так давно, что и не считает ее важной для кого-нибудь.
Я закрыл и эту книжку, начал зевать, вертеть карандаш.
— Что? — усмехнулся Башир. — Слабо́ тебе читать серьезную литературу? Да, это не то, что глотать беллетристику…
Он думает, что с карандашом в руках садятся только за серьезные книги.
Как видите, ничего особенно обидного Башир мне не сказал. Шутит. Подначивает, что я читаю только художественную литературу.
Я могу ему ответить сейчас так, что Башир не захочет больше шутить. Я могу ответить: «Особенно мне нравится пьеса «Коварский и любовь». И Башир сразу замолчит. Он когда-то при ребятах и девушках знаменитую пьесу «Коварство и любовь» назвал «Коварский и любовь». Он думал, что в этой пьесе есть такой герой — Коварский.
Очень стыдно стало бы Баширу, если бы я это напомнил. Но сегодня я не могу быть таким жестоким. И в дальнейшем, может быть, не захочу. Потому что я прочел минуту назад вот в этой книжке исключительно справедливые слова Гёте.
Это великий немецкий писатель. Гений человечества. Мне понравились приведенные в книжке его слова о вежливости. Знаете, чем он ее считает? Соломой! Отношения человека с человеком — это драгоценный фарфор. А вежливость — всего-навсего солома, в которую следует заворачивать фарфор, чтобы он не разбился.
— Хочешь, подвинь к себе лампу, — говорю я Баширу вежливо, чтобы фарфор наших отношений не разбился.
И представил я себе фарфор на нашем заводе. Черепки бы от него остались. Может быть, нам в нашей рабочей среде совершенно ни к чему фарфоровые отношения? Может быть, лучше, если они будут чугунные?
— Лампу?! — удивленно смотрит на меня Башир. — Нет-нет, подвинь к себе. Может быть, ты обиделся, когда я сказал о серьезных книгах? Я ведь просто пошутил, Шамо.
Так и шуршит у нас в комнате солома. Позвякивает фарфор. Хорошо на сердце.
Да, эти книжки Цирцениса могут человеку что-то полезное дать.
Я опять перелистываю страницы. Вот кусочек насчет Хахаева. Не о нем, конечно, а то, что его может касаться: «Подлинно культурный человек тот, кто не автоматически овладел навыками вежливости и учтивости, а для кого культура общения — естественная потребность, единственно возможная форма и норма поведения». Я согласен. Правильные слова пишет автор. Неужели сам Цирценис их не читал? Наверное, он немножко автоматик, если думает так легко перевоспитать моего друга Хахаева.
Была в маленькой книжечке еще одна вещь, единственная, которую и следовало бы мне выписать в тетрадку. И потом зубрить такие правила. Но как раз эту вещь мне и не захотелось выписать. Грустно мне стало, когда я прочел такое. Там сказано, что по-настоящему воспитанный мужчина всегда — понимаете, всегда! — имеет при себе не один носовой платок, а два. Один для своего носа, а второй «непорочный». Это на случай, если протереть свои очки или вытащить соринку из глаза девушки. Или — добавил я от себя к прочитанному — если девушка капнет себе на грудь мороженым…
И откуда Замир нахватался таких тонкостей? Нахвататься-то можно, но этого мало. Внутренняя культура нужна! Внутренняя привлекательность! Наверное, это и есть в Замире, если он нравится Кейпе… Не мог же он начитаться правил поведения и на одном этом выезжать. На одной лишь соломе…
Я захлопываю книжку. Никак у меня не получается с чтением с тех пор, как я увидел эту девушку. Книжки не отвлекают меня от мыслей о ней, а наоборот. Если в книжке про любовь, то я думаю о Кейпе. Если не про любовь, как вот в этих книгах Цирцениса, то я думаю: а почему тут не про любовь? И опять вспоминаю Кейпу.
Так нельзя. Я сойду с ума. Я еще ни разу не был сумасшедшим, но что-то ненормальное у меня начинается. И я должен принять срочные меры. Я поеду в субботу опять в Грозный. Я постараюсь снова увидеть эту девушку, а если не окажется ее в скверике и не встретится она мне на улицах, я все открою Хахаеву, он — своему верному другу Шалве, а тот поможет мне найти ее: у него в городе тысяча знакомых.