Когда за столом президиума встал Газзаев и от имени районного отделения общества «Знание» открыл встречу, зал притих.
— Товарищи инструментальщики, у нас в районе гостят уважаемые люди — ученые, — начал он таким однообразным, зудящим голосом, будто сверлилку включил. — К вам на завод они пришли не случайно. Вы, рабочий класс, должны быть примером для всех не только в труде, но и в быту, во взаимоотношениях.
Он, мне кажется, немножко затянул разговор, но все же гладко объяснил, что поведение наше должно быть таким, чтобы всех в районе и даже в республике завидки брали. Кому как, а мне эта мысль понравилась.
Потом он сказал насчет пережитков проклятого прошлого, в которых мы, заводские, тоже отчасти погрязли. Надо выжигать каленым железом такие явления, как кровная месть, остатки которой иногда дают себя знать, калым, круговая порука, женитьба на несовершеннолетних…
Дошел он до случаев похищения девушек; у меня коленки задрожали, я поискал глазами Алима. Про наш случай Газзаев почему-то ничего не сказал. Удивительно, как все это еще не всплыло. Родители девушки пока прикидывают, как с честью выйти из этой истории, — так считает Алим-Гора.
Газзаев произнес свою речь довольно понятно, а вот за Ярцеву я боялся. Вид у нее слишком ученый, вдруг загнет чересчур серьезное и все потихоньку разбегутся из зала…
Нет, доклад у нее получился короткий и тоже понятный.
— Один французский мыслитель полушутя говорил когда-то, что приличия — наименее важный из всех законов общества, но наиболее чтимый, — так она начала. — Наше советское общество не может считать культуру поведения маловажным делом. Она, эта культура, выражает для нас отношение каждого человека к обществу, к другим людям, к самому себе. Это — внешнее выражение внутреннего уважения к людям. Есть у советских людей такое уважение друг к другу? Есть. Но формам внешнего выражения мы еще не умеем придавать нужное значение, это мы с вами знаем.
Дальше она опять процитировала кого-то из прошлого века, но уже русского классика: у нас, мол, только форма и составляет цивилизацию, а не будь формы, мы бы все на бале передрались, потому что мы не имеем внутренней потребности уважать друг друга. Это — о богатых.
— У нас, советских людей, есть такая потребность, но не всегда эта потребность «одета» в красивую форму, — сказала Ярцева. — Сумеем одеть, товарищи? Еще как! Может быть, кто-нибудь скажет, что нам пока некогда заниматься этим? Я полагаю, что устанавливать очередь было бы неразумно: сначала научиться высокой производительности труда, решить все проблемы образования, выковать основные качества советского характера, а уж потом, на досуге, заняться манерами. Нет, товарищи, человек растет и развивается как целостная личность. И мы с вами обязаны оценивать личность, говоря по-вашему, по-заводскому, в «полной сборке».
Да, ученые не теряли времени в Дэй-Мохке даром, они научились говорить нашим рабочим языком. Это все же приятно.
Потом она очень хорошо сказала о наших национальных традициях. Сказала такое, о чем я, честно говоря, и не знал или знал только понаслышке. Оказывается, многое нехорошее в наших обычаях прошлого не народом придумано, а занесено к нам вместе с мусульманской религией. Народ же до этого не признавал, например, закабаления женщин, держались наши предки с ними, как бы это сказать… по-рыцарски. Вот и надо хорошее из старины брать, а плохое забыть насовсем.
«Не на грудь надо становиться предкам, а на плечи!» — вот что мне показалось очень метким в докладе.
Вообще-то Ярцева не сильно распространялась насчет обычаев и традиций. Это у них, видно, особая тема, они материал по всему району собирают, даже по всей республике. А с нами, заводскими, они больше на цеховые дела нажимают, на деловой этикет.
Если что и было в докладе про обычаи, так это про новые традиции. Парень уходит в армию, девушки шьют ему нарядный кисет и кладут туда родную землю. Ребята и девушки дружат, не разбирая национальности, делятся инструментом. У одной русской девчонки с трикотажной фабрики случилась на Урале беда с родителями, тогда ингушские подруги в складчину проводили ее на побывку. Я даже не знал об этом факте. Вообще такие вещи у нас стали привычными, потому что случаются они на заводе и на фабрике часто. Ярцевой они нравятся.
Но, говорю вам, в докладе упор больше был на то, как связан этикет непосредственно с цеховыми, производственными делами. Это, конечно, всем интересно, каждому. Кисеты с землей понадобятся мне, другому, третьему, а тем, кто отслужил, или же старикам такие кисеты зачем? А производственные дела всем интересны.