Задавали вопросы со всех сторон, только успевай поворачивать голову: кто там еще такой отчаянный? Я сам никогда не смею на лекциях задавать вопросы.
Я только слушал и поглядывал: не подумает ли задать вопрос Кейпа?
— Только в письменном виде! — предупредил всех Газзаев, но это его указание как-то сразу полетело вверх тормашками.
Он сам вместе с Ярцевой и Цирценисом отвечал на вопросы и письменные и устные. Втроем пошепчутся, кому из них отвечать, и говорят по очереди. Больше всего, правда, отвечала Ярцева.
— Пусть грамотные надо мной посмеются, но я нигде не встречал, что означает само слово «культура»? — спросил кто-то.
— По-латыни — «возделывание, обрабатывание», — ответила Ярцева.
— Садись, невозделанный! — крикнул кто-то задавшему вопрос; в зале засмеялись.
— Ш-ш-ш! Кто следующий?
— Я своими глазами читал у одного французского писателя — фамилия его Жорж Санд, — что бедность избавляет от этикета. Можно с ним согласиться?
— Допустим, с ней — запомни: с ней! — можно согласиться. Только пусть сначала встанут бедняки, которые есть в зале. Нету? И сам спрашивающий поспешил сесть? Тогда продолжаем дальше. (Этот ответ дал Газзаев, и мы в зале поняли, что наш Газзаев не уступает ученым, шутки тоже умеет при желании шутить.)
— Я вижу, тут не стесняются и глупости спрашивать, а мы собрались для серьезного дела. Так давайте же говорить о производстве. Вот я мастер. У меня в шкафчике есть должностная инструкция, инструкция по технике безопасности, инструкция по работе с рационализаторами и прочие правила. Даже пожарники мне свою инструкцию дали. А кто мне даст документ, как разговаривать со станочниками, как делать с ними это самое «общение», пропади оно пропадом? Нет в природе такого документа! Видишь, Газзаев, опять смех в зале! И в цехе у нас сплошной смех, шутки. Куда же это годится?!
— Я говорила в докладе, — ответила Ярцева, — что какой-то кодекс служебной этики разработать действительно надо. Вы правильно ставите вопрос, товарищ! А по поводу смеха… Полагаю, уместная шутка и смех только на пользу делу.
— Обеспечьте этого мастера инструкцией по смеху! — выкрикнул кто-то.
— А вот у нас бригадир все время молчит, — выступил следующий. — Будет на него какой-нибудь пункт?
— Ш-ш-ш… Давайте посерьезнее. Отвечает на вопрос товарищ Цирценис.
— Одно зарубежное исследование показало, — встал Цирценис, — что только семь процентов информации передает язык, сорок процентов — модуляции речи и паузы, остальную информацию — мимика, жест. Внимайте своему бригадиру не только ушами, друзья!
— Одну мою подругу старший брат заставляет по утрам чистить ему сапоги. Он говорит, что настоящий джигит не должен чистить их себе сам. Как его разубедить?
— Пусть подруга спросит у брата, а кому должен чистить сапоги настоящий джигит? — ответил под общий смех Газзаев.
Остроумный все-таки человек этот Газзаев. Сам он тоже часто смеется. Но почему-то когда на него смотришь, хочется вести себя очень осторожно. Понимаете, в чем дело? Он вовсю смеется, а глаза у него не смеются. Его глаза в эту минуту «думают» о чем-то другом, и ты не захочешь своей шуткой помешать им.
Я посмотрел на нашего директора для сравнения. Этот весь смеется, когда что-нибудь остроумное услышит. По радио, когда идет планерка, у него такой суровый голос, а тут он даже удивляется немножко, если сидящие рядом с ним не засмеются над шуткой.
Я вижу, вопросам сегодня не будет конца.
— Моя мать жалуется, что у них в совхозе есть среди начальников настоящие грубияны. Может дирекция этого не видеть?
— Если ваша заводская дирекция иногда не видит, почему совхозная обязана? Мы будем ставить вопрос, чтобы при переаттестации работников проверялся не только уровень их знаний, профессиональная компетентность, но и нравственная зрелость. Вы задали серьезный вопрос.
— А что делать, если гость не уходит и не уходит? Мне надо к смене выспаться, а он не понимает!
Цирценис ответил на это коротко:
— У итальянцев хозяин в таких случаях начинает потирать свои щеки: намекает, что у него уже борода отрастает…
— Я прошу ответить, для чего мне мудрить над искусством общения, если я целых восемь часов один на один со своим станком? Еще восемь часов — сон. Три часа — конспекты…