Вслед за Сеньорами и Битлами на гамбургской сцене появились Джерри и Пейсмейкеры, Рори Шторм и Ураганы, Кинг Сайз Тэйлор и Доминоз. Все они играли долгие изнурительные часы. В будние дни работа заканчивалась в два часа ночи, а по субботам в три. Неудивительно поэтому, что все группы вынуждены были прибегать к возбуждающим таблеткам и алкоголю. Ребята были молоды и здоровы, но, чтобы выдержать такое напряжение, стимулирующие средства были просто необходимы.
Достать амфетамины было очень просто, а об алкоголе и говорить нечего. Среди популярных таблеток были черные, красные и зеленые «бомбардировщики», стимулянты, депрессанты и даже «шпанские мухи» — афродизиакальное (повышающее половое возбуждение) средство, которое можно было тоннами закупить в любом порномагазине этого района (не спешите туда: оно все равно не действует). Алкоголь в сочетании с пилюлями и таблетками образовывал мощную возбуждающую комбинацию, которая накладывалась на, и без того живой, темперамент ливерпульских музыкантов.
Многие группы жили вместе с проститутками, которые услаждали их, покупали им еду, одежду, а иногда даже дорогие инструменты. Как и все, ночные дамы Гамбурга были без ума от Битлов. Даже сейчас, если пройти по улицам Репербана (как это сделал я совсем недавно), где полуголые проститутки сидят на подоконниках публичных домов и зазывают клиентов, вы можете остановиться, поболтать с ними, и они расскажут вам удивительные истории про этих «озорных Битлов».
Битлы получали много денег, но они также легко уходили, как и приходили. Ребята не думали о том, что будет завтра. Когда они вдруг оказывались на мели (а такое тоже бывало), всегда находилась какая-нибудь красотка, которая покупала им еду и выпивку. Ребята впервые в жизни были так далеко от дома. Гамбург вскружил им голову. Но кто станет винить их за это? В перерывах между выступлениями ребята знакомились с какой-нибудь красоткой, выпивали вместе, обнимались, шептали слова любви, потом проводили с ней ночь и думали: может, это и есть любовь? А потом, гуляя по кварталу публичных домов, они видели, как их подруга, в кожаных штанах и с бичом в руке, зазывает клиентов, сидя на подоконнике. Конечно, такие вещи служили питательной почвой, на которой вырастало циничное отношение к женщинам и к жизни вообще. Но это же и закаляло их и без того твердые характеры. Они узнавали жизнь с разных сторон.
Некоторые музыканты — я не буду говорить, кто именно, — ходили в клубы гомосексуалистов и влюблялись в трансвеститов неописуемой красоты. Вы думаете, я преувеличиваю, говоря о «неописуемой красоте»? Держу пари, что вы не отличите мужчину от женщины, если у него (у нее) роскошные груди, стройные ноги и кожа, как персик. Некоторые ребята — опять же я не скажу, кто именно — одевались в женскую одежду, чтобы извлечь максимум удовольствия из общения с трансвеститами. Эти странные мужеженщины (или женомужчины) выращивали свои привлекательные груди с помощью силиконовых инъекций или гормональных препаратов. Им не составляло никакого труда соблазнить ничего не подозревающего человека, который думал, что его развлекает фантастическая женщина. Но потом наступал критический момент, и соблазненный вдруг обнаруживал, что «она» на самом деле во многих отношениях подобна ему, а то и превосходит его кое в чем. Из чистого любопытства я бывал во многих местах, где собирались трансвеститы. С ними всегда было интересно и весело, даже если вы не собирались с ними спать. Бурно — тот вообще там пропадал, а я мог терпеть это только в маленьких дозах.
В Гамбурге тех лет пышно цвела преступность. Гангстерские элементы, которыми всегда кишмя кишит клуб-ленд, нанимали бандитов, чтобы те устанавливали угодные им порядки. Полиция же не вмешивалась в эти дела, рассуждая так: пусть гангстеры убивают друг друга, лишь бы не трогали «простых граждан». Все швейцары и вышибалы носили револьверы на плечевой перевязи под куртками. Это я узнал из разговора с одним владельцем клуба, с которым успел подружиться.
«Удивляюсь, как этот маленький человечек умудряется поддерживать порядок. У него росту, наверное, два вершка, не больше.» «Не волнуйся, — сказал мой друг. — У него есть кое-что вот тут», — он похлопал себя по плечу. Потом он подозвал этого человека. Коротышка подошел. «Покажи ему своею пушку.» Тот подозрительно покосился на меня. «Не бойся, это свой.» Человек сунул руку под куртку и вытащил пистолет такого огромного размера, что я ахнул. В его крошечных руках он был похож на пушку. Это был самозарядный пистолет 45-го калибра. Такие есть в американской армии. Этой штукой можно снести башку, если стрелять в упор. Или проделать дырку в теле величиной с тарелку. Хорошо иметь при себе такое средство убеждения. «А как смотрит на это полиция? — спросил я. — Там, откуда я приехал, такие вещи запрещены законом.» «Полиция не суется в наши джунгли. Здесь мы хозяева. А полиция только помогает иногда, если кто-то выходит за рамки. В этот бизнес вложено много денег, и продолжает вкладываться. А те, кто это делают, не желают, чтобы их вклады оказались в опасности. Они знают нужных людей. Нужные люди знают полицию. Все очень четко продумано.»