Мы вернулись в зал, и я потерял его из виду. Объявили конкурс красоты. Девицы, одна другой лучше, чинно выстроились на сцене. А потом все пошло насмарку. В зале было много студентов Ливерпульского университета, а когда они объединяются в толпу, то становятся дикими, похлеще зверей в зоопарке. Они как-то протащили в зал дюжину мешков с мукой, и вскоре эти мешки стали летать по залу. Студенты стояли наверху, на галерее, и оттуда скидывали их вниз, на головы веселящихся людей. Началась паника. Люди кидались из стороны в сторону, пытаясь уклониться от этих мучных бомб. Весь пол был на дюйм покрыт мукой. В разгаре всей этой чертовщины я услышал мощные звуки органа. Пьяный студент играл рок-н-ролл на драгоценном инструменте «Зала св. Георгия». Орган был гордостью всего города, на нем играли все выдающиеся органисты мира. Я послал вышибалу стащить пьянчугу оттуда, и тут увидел еще одну подвыпившую личность, которая, схватив огнетушитель, направила его на толпу вниз. Послышались визги: первые шмотья белой пены накрыли людей. Я бросился наверх, выхватил огнетушитель из рук этого типа и побежал в ближайший туалет. Направив сопло в унитаз, я наблюдал, как он медленно покрывается горой белой пены. Очень сюрреалистично.
Я выскочил из туалета и посмотрел вниз: там все и вся было в муке. Некоторые были, кажется, довольны бомбардировкой, другие — нет. Среди первых были Битлы со своими подружками: четверо Пьеро и гавайские девушки. Они резвились, как дети.
В полночь, по нашему плану, на публику с потолка должны были опуститься разноцветные воздушные шары. Пока что они были надежно закреплены под потолком с помощью сеток от футбольных ворот. По моему сигналу специальный человек должен был в полночь обрезать веревки по двум углам сеток, и шарики должны были мягко, плавно и нежно опуститься на головы танцующих.
Я посмотрел на часы: стрелка приближалась к двенадцати. «Ну, давай!» — крикнул я своему человеку. Тот достал огромный нож и стал мощными взмахами перерезать веревки. Стоявший рядом со мной Брюс Форсайт сказал: «Молодец, Алан. Это будет очень эффектное зрелище.» «Надеюсь, что так, Брюс.»
Веревки были перерезаны, и шары, к моему облегчению, грациозно поплыли вниз к возбужденной толпе. «Ну, слава богу, — подумал я. — Хоть это скрасил сумасшедший вечер.» «Отлично, Алан! Превосходно!» — говорил Брюс. «Господа, поглядите сюда!» — добавил он, поворачиваясь к своим высокопоставленным друзьям. «Восхитительно!» — отвечали те.
И в этот момент я заметил, что мой человек идет по галерее к другому концу зала, с тем же страшным ножом в руке. Я сразу понял, что задумал этот тип: он хотел срезать остальные веревки, чтобы огромные сетки обрушились вниз. Кого-нибудь могло поранить, меня бы посадили, обложили бы таким штрафом, какой я не в состоянии уплатить. Катастрофа! «Стой! — завопил я. — Эй ты, там, с ножом! Не делай этого, так тебя расперетак!» Но эта скотина помахала мне рукой, деловито влезла на балюстраду и спокойно перерезала одну веревку. Я опоздал. Пока я туда добежал, он успел перерезать все веревки, и сетки со свистом рухнули вниз. Десятки танцующих оказались в сетях; они барахтались в них, как гладиаторы в фильмах про римские игрища. Крики, визги, паника. Студенты, конечно, не могли упустить своего шанса: они схватили сетки и стали подкидывать людей. Человек, который устроил всю эту катавасию, между тем исчез. Я вернулся в бар, где сидели именитые гости.
Брюс Форсайт стоял там со своей всем знакомой отвисшей челюстью, которая, казалось, отвисла еще больше. Он не верил своим глазам. «Алан, дорогой, я ничего подобного не видел в своей жизни. Все это крайне удивительно. Если ты срочно не предпримешь чего-нибудь, могут быть жертвы.»
А что я мог предпринять? Маленький человек (во мне росту-то всего пять футов) против этих здоровых студентов. А все швейцары — люди пожилые. И все же я сколотил из них карательных отряд и послал в бой. Отряд из седовласых ветеранов.
Мои старички ринулись в атаку. Поначалу казалось, что им удастся восстановить порядок. Но вот один студент — наверно вожак — крикнул: «Ну-ка, ребята, кидай старичков в сети! Подбросим-ка их до небес.» И вот они хватают моих старичков (в униформах, при орденах) и кидают в футбольные сети. Затем, скандируя «раз-два-три», подкидывают их, с орденами, фуражками, голубой саржей, седыми усами — со всеми делами — под потолок. Потом вываливают бедных стариков на пол. Это чудо, что никто их них не пострадал. Но это еще не все. Не расходитесь, друзья, самое интересное впереди. Кто-то, какая-то сволочь, пошла в подвальное помещение и открыла все водопроводные краны. Нам пришлось срочно эвакуировать людей. Всем было весело. Об этом до сих пор вспоминают в Ливерпуле.