Скрылся в ризнице и вынес оттуда стихарь.
Артур ещё оправлял на себе одеяние, когда иерей отчётливо произнёс в пустом храме:
- Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
И Артур, удивляясь лёгкости, с которой в его памяти всплывали слова, будто знакомые с самого рождения, а не разученные недавно, возгласил:
- Царю небесный, утешителю, душе истины, иже везде сый и вся исполняй, сокровище благих и жизни подателю, приди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси блаже, души наша!
* * *
На середине литургии скрипучая дверь храма подалась. Ещё несколько секунд - и в главную часть вошла Лиза. Сердце у Артура радостно прыгнуло, но он не позволил себе отвлечься от совершения службы.
Подошло время причастия.
- Как полагаете, можем ли причастить сию юницу? - обратился к нему иерей, улыбаясь ласковыми глазами.
- Думаю, можем, батюшка, - ответил Артур, тоже улыбаясь. - Если не побоялась вернуться, то уж достаточно раскаялась.
* * *
По завершении службы Лиза ждала его на улице. Едва он, уже в мирском, вышел из храма, как она подбежала к нему и, не вполне в согласии с нормами церковного этикета, бросилась ему на шею.
- Неужели ты думал, что я не вернусь? - жарко зашептала она. - Всерьёз думал? Всерьёз? И ты был прав: я почти на самом деле уехала, но со стыдом-то что делать?
Священник негромко кашлянул рядом и, когда они обернулись к нему, проговорил:
- Что ж молодые люди, умилительно глядеть на вас, но ведь автобус ждать не будет!
Лиза слегка поменялась в лице.
- Я утром зашла в свою комнату, - забормотала она, оправдываясь. - Там осталась косметичка, расчёска, зонтик... Мне нужно хотя бы десять минут...
- Брось всё, - шепнул ей Артур. - Есть дни, когда можно беспокоиться о косметичке, расчёске и зонтике, а есть дни, когда надо обо всём этом забыть.
* * *
Автобус уже бежал по московским улицам.
- Куда нас везут батюшка? - спросила Лиза не без иронии. - В студию реалити-шоу 'Православие без прикрас'?
Батюшка густо, сочно захохотал.
- Эта за словом в карман не полезет! - отозвался он, надевая на голову клобук.
- Так Вы иеромонах, не простой иерей? - сообразил Артур при виде его монашеского головного убора. Батюшка усмехнулся:
- Да, что-то в этом роде...
С лёгким трепетом увидел молодой человек, как 'иеромонах' возложил на грудь панагию.
- Ваше преосвященство, виноват! - пробормотал Артур. Молодой епископ только рукой махнул, усмехаясь в бороду.
А автобус сворачивал на Крутицкую улицу, и вот уже въехал на Крутицкое патриаршее подворье. Вышедших из автобуса встретила знакомая им Света и весело попросила идти за ней.
Вошли в архиерейский дом - прекрасное древнее белокаменное здание, - поднялись на второй этаж; склонив голову, прошли через узкую дверку.
Их изумил яркий свет в большом сводчатом зале, но более всего - синклит из шести торжественных фигур перед ними. Их спутник присоединился к синклиту и тем пополнил число фигур до семи.
Артур и Лиза не без опаски приблизились к клирикам, севшим полукругом: по трое монашествующих с каждой стороны, а в центре безошибочно узнавался митрополит: преосвященный Питирим.
- Я должен был бы к каждому подойти благословиться, но вас так много, честны́е отцы, что не знаю, что делать! - признался Артур, поклонившись собравшимся.
- А ничего! - весело ответил служивший сегодня литургию епископ, и шелест усмешек пробежал по семи. - Присаживайтесь, Артур Михайлович! Садитесь, Елизавета Алексеевна!
Молодые люди опустились на приготовленные для них стулья.
- Не могу поверить! - дрогнул голосок у девушки. - Так мы на самом деле участвовали в православном семинаре?
- Епископ Макарий не объяснил молодёжи? - обратился владыка к уже знакомому им архиерею и погрозил тому пальцем: - Ай, шутник!
- Да, и вы всерьёз писали рекомендации, которые действительно не останутся без внимания Архиерейского собора, - подтвердил епископ Макарий с улыбкой. - Но не только и не столько мы желали получить плод труда юных умов, а ещё хотели испытать вас. И посредством тех испытаний глянуть на состояние церкви нашей как бы через увеличительное стекло.
Артур вздохнул:
- Мне так жаль, что мы провалили это испытание!
- Отчего ж провалили? - весело удивился митрополит. - Если бы ни единой живой души не было сегодня на Божественной литургии, вот тогда бы - провалили!
- Но неужели, досточтимые отцы, всерьёз можно было глядеть на нас как на церковь в миниатюре? - спросила Лиза с сомнением в голосе. - Это на нас-то? Неужели вы не знали?
'Досточтимые отцы' довольно рассмеялись.
- Мы знали, мы всё знали, Лизонька! - ответил преосвященный Макарий. - А что не знали - выяснили. Один оказался позорным мужеложцем, другой - патриотом, которому его рвение о народе затмило Христа. Третий - иноверцем. Четвёртый - честолюбцем. Пятая - юницей без царя в голове. (Девушка густо покраснела.) Шестой - иудеем, крещёным, да не перекрещенным. Седьмой - тоже не нашей веры. Вот так же и обычные миряне бредут кто в лес, кто по дрова. А тем не менее все они вместе...
- ...А все они вместе, - подхватил митрополит Питирим, - вопреки сомнению их, и неверию, и человеческому их убожеству, но по неисповедимой милости Христовой, есть церковь, единая, святая и соборная, кою Христос воздвиг на прочном камне, и врата адовы вовеки не одолеют её! 'Велика тайна нашей веры', твердят католики на мессе, а принимаем ли мы ложно-значительный и ложно таинственный вид? Отнюдь! Но то, о чём сейчас сказал, и как сие творится, есть великая тайна нашей веры.
* * *
Многие читатели наивно веруют во всемогущество, верней, во всеведение автора. Казалось бы, кому, как не автору, знать своих героев? Они ошибаются: автор лишь вглядывается в судьбы, но есть пределы этому вглядыванию, чтобы ему не стать нескромным. Так позволительно рассматривать гостей на светском приёме, но неприлично заглядывать в чужое окошко. История православной седмицы на этом завершается, а если что и продолжается, то личная история Артура и Лизы. Какой она будет? Бог весть! Автора, к примеру, очень интересует, каким образом молодой человек сумеет примирить свой буддизм и своё 'покаяние' в нём, да и какую веру примет Лиза, ему тоже очень любопытно. Но эти истории ещё не написаны самими героями. Кроме того, личная история этих двух - уже вне поля зрения автора, которому осталось перейти к последней главе, она же первая.
XXXIII (I)
Придёт последний день, когда над головою
Последних из живых погаснет звёздный рой
И жаркий дождь пламён погубит всё живое,
И прекратит быть то, что звали мы Землёй.
Но до конца времён, не зная измененья,
Продолжится идти седмицы череда:
Четверг и пятница, суббота, воскресенье,
И первый из семи, и вторник, и среда.
А в день, когда замрёт в движении седмица,
Исчезнут рознь и тьма, погибнут боль и страх,
И новый человек воистину родится,
И грех былой Земли преобразится в прах.
Нет, вместе до тех пор семь не соединятся,
Но вечно будет Тот, кто всем семи исток,
В Нём тело и душа таинственно хранятся,
Он есть пролог времён. И он - их эпилог.
Конец
14.05.2016 - 25.05.2016