— Вы правы, доктор, ловко получилось. Один случай из ста. Такая авария…
— Да, да, — рассеянно ответил врач и вдруг стремительно навел на Дэвида толстые объективы очков. — Простите, как вы сказали?
— Я сказал, что вы правы.
— В чем я прав?
— Доктор, вы ведь заметили, что у меня это ловко получилось, один случай из ста…
— Я так сказал?
— А что, нет? — Дэвид испуганно приподнял голову с подушки.
Врач успокоенно улыбнулся и мягко толкнул Дэвида в лоб, заставляя снова лечь.
— Все в порядке, молодой человек. Просто мне показалось, что я не сказал «у вас это ловко получилось», а только подумал об этом. Ну, бывает, подумаешь вслух. А вам действительно повезло. Тот, второй, в «бьюике», погиб. Отец четверых детей. Ну, отдыхайте, завтра мы вас отпустим.
«Значит, тот погиб», — подумал Дэвид и не почувствовал ничего. Он не был ни жестоким, ни сентиментальным, и чужая смерть была для него чем-то неприятным, но неизбежным, при упоминании о котором полагается покачать головой и сочувственно вздохнуть.
Снова вошла сестра. Увидев, что Дэвид не спит, она слегка улыбнулась ему блеклой, усталой улыбкой и сказала:
— Красивое лицо… Как у Кирка Дугласа…
Дэвид смутился, хотя ее слова не были ему неприятны. Но при этом его ум зафиксировал какую-то странность… «Красивое лицо… как у Кирка Дугласа…» — ничего необычного, он знал, что немножко похож на знаменитого киноактера. То, что сестра сказала это человеку, лежащему на кровати…
Стоп, не в этом дело, не это заставило его несколько раз открыть и закрыть глаза. Сестра произнесла эти слова, не открыв рта! Он явственно слышал этот необычный плоский голос, такой же плоский и бестелесный, как у врача. Он не смог бы даже сказать, какого тембра был голос, но почему-то твердо знал, что исходят эти слова от сестры. Он слышал их!
— Вы так считаете, сестра? — спросил он.
— Что считаю? — спросила сестра, удивленно повернувшись к Дэвиду.
— Что у меня красивое лицо и что я похож на Кирка Дугласа?
Сестра краснела медленно и мучительно.
— С чего вы это взяли? — еле пробормотала она.
— Но вы же это сказали, признайтесь!
— Господи, да что вы от меня хотите…
Теперь Дэвид слышал два голоса. Один — обычный женский с чуть слышной хрипотцой, другой — тот непривычно бесплотный и невыразительный. Первый смущенно бормотал: «Ничего я не говорила, не выдумывайте, пожалуйста!» Второй шептал: «Ненормальный какой-то! Мысли он читает, что ли… Не успела я это про него подумать, а он и услышал…»
— Простите меня, сестра. Я пошутил, — сказал Дэвид.
Сестра, очевидно, чтобы скрыть смущение, повернулась к нему спиной и принялась что-то переставлять на столике.
Дэвид заткнул себе уши, изо всех сил надавливая на них указательными пальцами. Но он продолжал слышать! Он слышал еще лучше. Ему казалось, что он воспринимает даже легкий шорох, с которыми катились слова.
Дэвид был репортером и не привык терять время на размышления о том, что выходило за привычный круг его жизни. Но сегодня он был вышвырнут слишком далеко за канаты своего будничного ринга. Он увидел приближение небытия, и вот… Дэвид заколебался, не решаясь сразу даже себе назвать это. Да, он СЛЫШИТ чужие мысли, слышит так же отчетливо, как голос собеседника, даже еще яснее. Он СЛЫШИТ.
Он долго лежал, не в состоянии охватить умом того, что случилось. Как и большинство обычных людей, столкнувшись с чем-то незаурядным, Дэвид не думал о нем в общих терминах, а сразу мысленно приспосабливал, примеривал это непривычное к своей повседневной жизни. Получи он вдруг способность летать, наверное, первое, о чем бы он подумал, — насколько быстрее будет добираться до работы.
Но сейчас он вдруг понял, что никто не должен знать об этой его способности. Словно многие поколения предков, пугливо озиравшихся и торопливо прятавших найденную кость или монету, напоминали ему — спрячь, утаи…
ГЛАВА, С КОТОРОЙ, СОБСТВЕННО, И НАЧИНАЕТСЯ НОВАЯ ЖИЗНЬ ДЭВИДА РОССА
Дэвид вышел из больничного подъезда и медленно пошел к остановке автобуса, глядя на автомобили с новым для себя острым любопытством. Так, должно быть, смотрит солдат на мину, которая едва не отправила его на тот свет.
И вдруг он почувствовал, что шум улицы чем-то непривычен для него. Он остановился, и кто-то задел его плечом, пробормотав: «Простите». Улица была полна шороха, словно сотни шедших по ней людей безостановочно шептали себе под нос. Он даже различал отдельные слова, обрывки фраз: «Семнадцать долларов… Она не придет сегодня… Какой он идиот… Надо купить сигарет…»