— Нет, не знал, — спокойно ответил Дэвид. Адвокат оторопело захлопал глазами и опустился на пятки, но тут же снова подался вперед. Голос его звучал торжествующе и ехидно:
— Значит, тем самым вы признаете, что мой клиент рассказал вам о предполагавшейся сделке?
— Нет, не признаю.
— От кого же вы узнали о ней?
— От Руфуса Китинга.
— Защита, — сказал судья, — суд — это не место для парадоксов и упражнений в остроумии. Выражайтесь яснее.
— Я выражаюсь предельно ясно. Руфус Китинг не делился со мной своими секретами, и тем не менее я узнал о сделке именно от него.
«Хватит, — вертелось в голове у Дэвида, — хватит. Хватит мне прятаться от них. Все равно они меня достанут, куда бы я ни забился». Загнанный в угол, он торжествовал при мысли, что заставит их всех затрястись от страха, запрыгать, словно рыбешек на сковородке. «Пусть они боятся его, хватит!»
— Может быть, вы соизволите разъяснить свое высказывание? — адвокат сочился торжествующей вежливостью победителя, как кошка, играющая пойманным мышонком.
— Ваша честь, — сказал Дэвид, — дело в том, что я умею слышать чужие мысли. Руфус Китннг, придя ко мне, действительно думал о сделке в Хоре Шу. Он думал, что дело верное, раз ему сообщил о намечаемом там строительстве военной базы сам сенатор Стюарт Трумонд…
— Я протестую! — крикнул адвокат.
— Протест отклонен.
— И о том, что ему нужно заплатить одному генералу пятьдесят тысяч долларов. И о том, что через несколько дней за эту же землю можно будет взять не двадцать пять тысяч — сумма, которую он намеревался уплатить, — а полмиллиона.
— Я протестую! — адвокат вытер платком багровый лоб. — Здесь суд, а не клуб фантастов. Все знают, что никто не может читать чужие мысли. Это ложь!
— А кто сейчас думает о том, что пора принять таблетку? У вас, очевидно, повышенное кровяное давление и не в порядке нервы?
— Ложь! — жилы на лбу адвоката надулись, и казалось, они вот-вот лопнут. Балаган! Фокусы!
— Обвинение! — сказал судья. — Не увлекайтесь. У вас есть еще вопросы к защите?
— Есть, ваша честь. Только что мы выслушали предельно абсурдное утверждение. За всю мою тридцатилетнюю практику ничто меня так не повергало в изумление своей очевидной лживостью, как это показание. Может ли мистер Росс хоть чем-нибудь подтвердить то, о чем он говорил?
— Разумеется, — сказал Дэвид. — Пусть обвинение напишет что-нибудь. Конечно, чтобы я не видел. А потом передаст листок судье или присяжным. Это очень просто — типичный судебный эксперимент.
Дэвид сидел с завязанными глазами и прислушивался к гулу. Мысли людей в зале жужжали, словно потревоженные пчелы. Он вдруг испугался, что не услышит мыслей адвоката в этом хаосе звуков, и почувствовал, как под повязкой на лбу у него выступает пот. «Спокойнее, спокойнее, — умолял он себя, — надо сосредоточиться, Дэвид». Фразы гудели, звенели в чужих черепах, заставляя их резонировать, как пустые бочки. Он лихорадочно ловил их, пропускал сквозь свой мозг, надеясь, что в конце концов в сети останется то, что нужно. А вот они. Мысли адвоката скакали в тревожном, испуганном танце: «А может быть… А если он действительно… Что написать? Надо что-то написать…» Он нацарапал на листке: «Рыжая лисица перепрыгнула через забор. Шесть плюс три — девять. „Янки“ вчера проиграли „Кардиналам“».
— Все? — спросил Дэвид.
— Да, — ответил адвокат. Голос его, казалось, потерял торжествующую уверенность.
— С вашего позволения, ваша честь, я не стану даже снимать повязку. На листке бумаги написано: «Рыжая лиса перепрыгнула через забор. Точка. Шесть плюс три — девять. Точка. „Янки“ вчера проиграли „Кардиналам“». Добавлю только, что я благодарен обвинению за то, что оно сообщило мне результат вчерашнего матча. Я не читал газет и огорчен, что нью-йоркская команда снова проиграла.
Дэвиду показалось, что гул мыслей в зале стал однотонным, будто содержимое всех этих голов застыло, загустело и потеряло способность двигаться.
Судья близоруко поднял листок бумаги к глазам и, не веря себе, запинаясь, прочел:
— «Рыжая лисица перепрыгнула через забор. Шесть плюс три — девять. „Янки“ вчера проиграли „Кардиналам“» Удивительно, — пробормотал он после томительной паузы. — Ничего подобного я никогда не видел. Обвинение, у вас есть еще вопросы?
«Как можно вести процесс, — крутилось в голове у адвоката, — если противник знает, что ты думаешь? Он знает все, что думаю я, что думает Китинг. Чудовищно! Но надо что-то говорить».
— Вы сами видите, — начал он, — защита воспользовалась своей странной способностью, чтобы прочесть мысли моего клиента. — Голос его вновь окреп. Разве это не кража? Разве наши головы чем-нибудь отличаются от наших сейфов?