– Мое сокровище, не покидай меня, – звала она, и ее голос взмывал вверх, отскакивал от потолка, витал между штабелями ящиков и проникал в каждый закуток помещения. – Возвращайся, сердце мое. Не оставляй меня одну с твоими пуговицами.
Лукас не мог ей ответить, этим он немедленно обнаружил бы себя. Но разве мог он продолжать спать, зная, что жена страшно волнуется?
– Я тебя не оставлю, любимая, – осторожно выговорил он. – Спи спокойно.
И снова осторожно заглянул вниз.
Внизу стояли люди и смотрели на него, запрокинув головы. Спастись от них он мог только улетев по воздуху. Но он давно уже не летал в своих снах. Может быть, позвать на помощь Зефиру? Но что она подумает о нем, когда увидит, что он снова не в состоянии справиться с ситуацией сам? Его охватила угрюмая злость. Почему он так беспомощен, а все остальные всемогущи? Может быть, в его снах так бывало всегда? Он мягок и уступчив, а прочие лишены моральных принципов и не склонны церемониться. В любом случае это не совсем типичный сон для страны сновидений: ведь во сне люди обычно проживают жизнь блестящую и удачливую.
Внезапно ящик, на котором он обосновался, начал раскачиваться взад и вперед, грозя сбросить его с высоты на пол. Цепляясь за него изо всех сил, но неумолимо теряя опору, Лукас снова глянул вниз. Люди карабкались вверх по ящикам за своей добычей, кровожадно сверкая глазами и зубами.
«Я пропал», – решил он.
Но тут из дыры в потолке высунулась рука, схватила его за волосы и вытащила наружу.
14
Той ночью Иоланда проснулась в темноте и поняла, что видела сон. Но Лукаса в этом сне не было, там была она сама вместе с Даниелем Бушаром. Они оказались в Вене, городе, который она как-то посетила вместе с сестрой, совершая тур по Европе, когда обе они еще учились в колледже. И Иоланда, и Даниель были нарядно одеты и шли по величественной аллее, украшенной статуями греческих богов и богинь, нимф и сатиров, по направлению к ярко освещенному фасаду оперного театра. Впрочем, шел только Даниель, а Иоланду он нес, обхватив за талию, так что ее ноги не касались земли. Он говорил, что в Вене невестам не подобает касаться земли ногами.
За ними шла мать Даниеля. Кажется, она была вне себя от гнева. Ее муж, твердила она, никогда не носил ее на руках, и она всегда ступала по земле самостоятельно. И так она себя накрутила, что в буквальном смысле слова лопнула от ярости. Иоланда была рада от нее избавиться. Но Даниель не мог позволить матери оставаться на булыжниках под колесами проезжающих лимузинов. Он сказал, что останки необходимо собрать и сложить на тротуаре. Иоланда оглядела сотни фрагментов тела, усеявших все кругом, словно кусочки мозаики. И проснулась.
Лукаса не было рядом с ней на постели. Она включила ночник и посмотрела на будильник. Было три часа ночи. Она окликнула мужа, но он не отозвался.
– Лукас! – позвала она снова. – Ты где? Что ты там делаешь?
И снова не получила ответа. Она встала и еще, не стряхнув с себя полностью сон, побрела в ванную. Лукас, возвращаясь из ресторана, первым делом шел в душ. Но пол в душевой кабинке был абсолютно сухим.
Иоланда спустилась на первый этаж. Свет нигде не горел, и нигде не обнаружилось никаких следов Лукаса! Но она могла поклясться, что слышала, как открывалась дверь гаража, прежде чем задремать. Может быть, это Ваула, сорокапятилетняя старая дева, жившая в цокольном этаже их дома? Но зачем Вауле понадобилось открывать и закрывать дверь гаража посреди ночи? Прежде она всегда оставляла свой автомобиль снаружи.
Иоланда открыла дверь, ведущую в гараж:
– Лукас? Ты здесь?
Не успела она договорить эти слова до конца, как у нее екнуло сердце. Стоило ей вдохнуть, как она почувствовала сильный запах выхлопных газов и в мгновение ока преодолела пять ступенек, ведущих в гараж. И на нижней ступеньке замерла, решив, что снова видит сон.
Машина Лукаса стояла рядом с ее машиной. Передняя дверца со стороны пассажирского сиденья была распахнута. Да и дверь гаража тоже была открыта. А на цементном полу в дверном проеме как раз под фонарем над гаражной дверью распростерся Лукас. Над ним склонилась Ваула в халате, припав к его губам.
На самой Иоланде тоже ничего не было, кроме ночной рубашки. Но ей понадобилось несколько мгновений, чтобы окончательно пробудиться с помощью ледяного ночного воздуха, проникавшего сквозь раскрытую дверь, и понять, что супруг открыл дверь не для того, чтобы полюбоваться ночным небом, пока квартирантка целует его в губы. На самом деле Ваула делала искусственное дыхание, каждые три секунды вдувая ему в рот воздух!