– Я слыхала, ты ищешь лопату?
– Вы не только спасли меня от верной смерти, – выговорил Лукас, – вы и моему другу спасли жизнь.
И он заплатил ей вдвое большую сумму, чем она просила, и еще добавил свою визитку.
– Когда будете в Монреале, непременно заходите в мой ресторан. Я угощу вас на славу.
Крепко сжав в руке лопату, он стал искать дорогу назад, чтобы вернуться на собрание. Но теперь его плотной стеной окружали деревья. Он хотел было обратиться к цыганке, но ее и след простыл.
– Лукас, – снова позвал его бывший квартирант. – Водопроводчик ничего не станет делать без твоего разрешения.
– Мне некогда с ним разговаривать! Скажите, пусть обратится к моей жене.
– Она занята – вызывает тебе скорую помощь.
– О господи!
– А мне что прикажешь делать? Мне надо принять душ.
– Заплатите водопроводчику, а сумму вычтите из платы за следующий месяц!
– Сколько бы он ни запросил?
– Сколько бы ни запросил. А жене моей скажите, чтобы отправила скорую назад. Я всего лишь принял снотворное. Я сам проснусь, как только кончу тут свои дела.
И он зашагал дальше, напрягая слух и пытаясь уловить в тишине шум собрания. Но вместо этого услышал быстрые шаги позади себя и остановился. Шаги немедленно стихли. Лукас обернулся, но никого не увидел.
– Ксавье, это опять, что ли, вы?
Молчание.
– Апостол Иоанн?
Молчание.
– Или я ослышался? Может, это были никакие не шаги?
Он пошел дальше. И тут же сзади снова раздались быстрые шаги. Он снова остановился. Затихли и шаги.
– Кто здесь? Покажись! Кто меня преследует?
Лукас подождал ответа, но слышал только тишину. Он двинулся дальше. Только для того, чтобы вновь услышать эхо шагов за спиной. Он замер на месте, пытаясь уловить хотя бы малейшее движение. Но кругом царила полнейшая тишина.
– Это все проклятый лес! Тут повсюду кишит всякая живность. Как в могиле. Неудивительно, что в лесу мне всегда становилось не по себе.
Он ускорил шаг, менял несколько раз направление, чтобы оторваться от преследователя, крадучись перебегал от дерева к дереву, все дальше углубляясь в чащу, которая становилась все гуще, и темнее, и непроходимее и смыкалась вокруг него, словно пасть смерти. И когда снова услышал сзади шаги, то решил, что не только потерял дорогу, но и очень близок к тому, чтобы потерять рассудок.
– Кто ты такой? – закричал он в отчаянии. – Чего тебе от меня надо?
И весь обратился в слух, пытаясь выделить из лесных звуков звук чуждого происхождения. И на этот раз услышал слабое пощелкивание.
Вроде как тиканье часов. Но что бы это ни было, оно было близко. Совсем близко. И тут он понял, что звук исходит из лопаты, которую он держал в руке. Он поднес ее к уху: тиканье шло из черенка. Бомба? Но к чему цыганке было закладывать в лопату бомбу? А что, если она работает на внучонка дьявола? И это новая штучка крысеныша, который спит и видит, чтобы ему помешать? Но если так, почему цыганка спасла его от кошек?
Он открутил ручку – она оказалась полой внутри. А тиканье между тем продолжалось, оно звучало в его ушах похоронным маршем и шло из самой глубины черенка.
Лукас застонал от страха и отчаяния.
– Ну где она, эта чертова бомба?
Внезапно тиканье усилилось. Лукас выпустил лопату из рук и хотел уже броситься сломя голову назад, когда страшный взрыв поверг его на землю лицом вниз. Когда все стихло, он поднял голову и увидел, что лежит на краю воронки размером с могилу и такой глубокой, что не видно дна.
Он медленно поднялся. Но едва успел выпрямиться, как снова откуда-то появилась цыганка, которая успела стать значительно выше ростом. Она подступила к нему вплотную и с силой толкнула в разверстую могилу.
Лукас успел вцепиться пальцами в край и повис на руках над бездонной пропастью, тщетно нащупывая опору ногами. Подняв глаза на женщину, он с трудом произнес:
– За что?
Тогда она сбросила с себя шаль, скрывавшую ее лицо, и Лукас узнал мать Зефиры.
– Хочу, чтобы ты упокоился рядом со мной, – сказала она, – чтобы я могла терзать тебя целую вечность.
Лукас хотел сказать, как сожалеет о том, что, возможно, заставил страдать Зефиру и ее родителей, и что явился сюда именно затем, чтобы поправить дело, но женщина наступила ему на пальцы и принялась топтать их каблуком. Руку и все его тело пронзила такая адская боль, что он уже готов был разжать пальцы и полететь в черную бездну, как вдруг услышал другой голос – молодой, – который воскликнул:
– Мама! Оставь его!
Женщина нагнулась над Лукасом.