– Это не так, – выговорила бабушка, тряся старенькой головой. – Здесь нет ни слова правды.
– Тогда почему ты не предупредила меня насчет Зефиры?
– Так бы ты ей и поверил! – фыркнул дедушка. – Неужели ты отказался бы от своей затеи? Сядь-ка на место. Ты и без того доставил немало хлопот и себе и другим.
– Сядь, пожалуйста, мой ангел, – сказала ему бабушка. – Сядь и забудь старые обиды, милый. Иначе закончишь, как Зефира, – с одной только горечью в сердце. А в ней столько было горечи, что проклятие твоей матери и впрямь сбылось. Оставим прошлое в покое. Чем больше за него цепляешься, тем более мрачным оно представляется, и начинаешь придумывать себе всякие несчастья, каких и в помине не было. Сядь. Пожалуйста. И позволь мне вернуть тебя назад в твое тело, пока еще не слишком поздно.
Лукас посмотрел на нее. Ему хотелось спросить, как именно его мать прокляла Зефиру, но он вместо этого сказал:
– Ты просто боишься, что если я умру, то некому будет тебя помнить.
– Перестань, малыш, – сказала бабушка. – Разве ты не видишь, что она с тобой делает?
Она отравила последнее из его детских воспоминаний, оставшееся незапятнанным. То, которое было для него самым дорогим и священным. Она резала на куски его сердце с каждым словом, которое он бросал сейчас этой доброй женщине, которая столько лет любила его, как умеют любить только бабушки. Но он уже не мог остановиться:
– Я знаю только, что, появись ты раньше, мой зять и Джуди остались бы живы. Но ты пришла меня спасать, когда я был готов уже броситься с обрыва!
И повернулся, чтобы уйти. Бабушка заплакала, схватила его руку и поцеловала ее.
– Моя радость! Ты моя единственная радость. Ну прошу тебя, сядь.
– Думаешь, у меня хватит теперь духу вернуться назад и посмотреть в глаза дочери?
Он оторвал руку от ее губ и ушел, даже не поцеловав на прощание ее любимое лицо, хотя всегда мучительно жалел, что не смог быть на ее похоронах, чтобы поцеловать ее в последний раз, прежде чем она ушла навечно в землю.
32
Он шагал, ничего не видя перед собой, и дождевые потоки неистово хлестали его по лицу. Весенний восход, который приветствовал его по прибытии, теперь превратился в далекое воспоминание. А также летний день, который наступил потом, кажется, навсегда покинул этот край горьких воспоминаний и мучительных встреч, уступив место осеннему ненастью.
– Как славно, когда о тебе вспоминают!
Эти слова произнес старый Якобос, однорукий владелец газетного киоска, где Лукас покупал свои любимые книжки, иллюстрированных классиков. Якобос, худой и сгорбленный, сидел у входа в склеп между маленьким столиком с пыльными старыми журналами и вращающейся стойкой с тремя открытками и сложенной картой. С потолка свисала лампочка и тускло освещала его лысый череп.
– Что желаешь на этот раз? – спросил он в тот момент, когда ветер подогнал к его ногам кучку мертвых листьев. – «Одиссею»? «Графа Монте-Кристо»? «Моби Дика»? А может, карту кладбища?
Лукас покачал головой. Даже если карта поможет ему отыскать Зефиру, он будет бессилен перед ней, до тех пор покуда жив. А умерев, он найдет ее и без карты и заставит заплатить за все беды, которые она ему принесла.
– Может быть, купишь открытки?
Лукас снова покачал головой.
– Что за проклятие моя мать наложила на Амазонку?
– Второе по силе изо всех существующих прокляли – Старик суеверно сплюнул через левое плечо, чтобы самому уберечься от подобной напасти, и продолжал: – «Чтобы некому было закрыть ей глаза, когда пробьет ее час!» Так сказала твоя матушка, поскольку думала, что ты покинул Лерос из-за Амазонки. И когда Амазонка умерла, изо всех живых никого не оказалось рядом, чтобы закрыть ей глаза.
Лукас помолился, чтобы его жена и дочь не прокляли его и закрыли ему глаза, и попросил у владельца киоска сигарету.
Где-то неподалеку завыли собаки, почуяв умирающего.
– Кажется, к нам скоро прибудет новый жилец, – молвил старик, распечатывая пачку.
– Да. Это я.
– Но почему так скоро? Ты единственный из живых, кто изредка вспоминает обо мне. Что же случилось? Рак?
– Нет.
Якобос протянул ему сигарету и спичку.
– А не составить ли тебе гороскоп на текущий месяц?
– Но я же умираю!
– Это гороскоп мертвеца. В нем говорится, кто и в какой день будет вспоминать тебя в следующем месяце.
– Разве вас, мертвых, ничто другое больше не интересует?