— Начинают… опять, — шептал Карлсон.
Зеелинген встает, чтобы стереть пот с его лба, и по привычке прислушивается. Да, барабан бьет, как будто ближе. Глухой удар, потом еще два, еще два… Так он бил в тот вечер, когда им удалось выследить вышедшего из селения юношу. Сначала он бежал по тропинке, потом свернул в джунгли. Он был как во сне, околдованный полной луной, и было удивительно, что он их не заметил. Он уходил все дальше и дальше в девственный лес. Им уже казалось, что они совсем потеряли туземного юношу, как вдруг совершенно неожиданно увидели на освещенной луной поляне его с лианой в руке. Он быстро шел обратно.
— Найдите растение, от которого он отрезал ветку, — только и успел прошептать Эриксен и кинулся за юношей.
Зеелинген считал, что они без труда разыщут лиану. Но только с приближением рассвета им удалось ее обнаружить. Карлсон отрезал быстро несколько веток и засунул их в карман.
— Я вернусь в наш лагерь, чтобы спрятать их, — сказал он, — а ты попытайся догнать Эриксена! Нам больше ничего не нужно.
И они разошлись в разные стороны. Зеелинген двигался на то затихавший, то снова усиливавшийся звук барабанов. Когда он подошел к селению, внезапно все стихло. Неясная тревога носилась в воздухе. Что-то происходило. Задыхаясь от быстрой ходьбы, Зеелинген укрылся за хижиной. При виде происходящего он буквально окаменел.
Там, в центре селения, собралось все племя. Невозмутимо скрестив руки на груди, посреди туземцев стоял Эриксен. Из толпы вышел старик.
— Чужеземец, — медленно произнес он, — ты хотел отнять у нас то, что мы унаследовали от отцов. Ты хотел узнать тайну Белой долины! Так вот на, пей!
И подал ему небольшой глиняный сосуд.
Зеелинген даже охнуть не успел, как Эриксен, протянув руку, взял сосуд и выпил его содержимое. Толпа молчала. Эриксен блуждающим взглядом посмотрел вокруг и медленно сделал несколько неверных шагов. Круг разомкнулся. Эриксен двинулся вперед. Но вот он поднял руки и, пробормотав что-то, упал на землю. Зеелинген в два прыжка очутился рядом с ним. Выхватив пистолет, он навел его на толпу.
— Назад! — закричал он, сознавая бессмысленность своей угрозы.
Из толпы вышел все тот же старик с темным, как кора дерева, лицом и тихо произнес:
— Убери оружие, чужеземец! Оно не нужно, никто не хочет проливать кровь. Возьми своего друга и уходи! Он еще жив, но очень, очень близок к смерти — не каждый может пить этот напиток. Бери его и уходи! Пока он жив, никто не будет тебя преследовать, но как только он умрет, ты осужден!
Зеелинген поднял безжизненное тело Эриксена и, шатаясь, пошел к джунглям.
Теперь их двое — он и больной Карлсон. В джунглях осталась могила доктора Эриксена. Они несут драгоценные ветки лианы, но это бесполезно, потому что удары барабана с каждой ночью становятся все более громкими.
Зеелинген машет рукой, словно для того, чтобы прогнать горькие мысли, и снова тянется к трубке. Но так и застывает с протянутой рукой. Вместе с глухими ударами он слышит слабое жужжание.
Зеелинген вскакивает и смотрит вверх. Жужжание превращается в треск, кружит над ними. Это… это вертолет. Их ищут! Он подбрасывает ветки в огонь. В следующее мгновение пламя вспыхивает с новой силой. Вертолет устремляется сюда, останавливается над ними, спускается. Пилот-итальянец выскакивает из люка, бежит к костру.
— Где Эриксен? Мы вас ищем уже целую неделю. Где он? На прошлой неделе мы все одновременно видели его во сне… Мы уже потеряли надежду на то, что вы живы, но он упрямо показывал на одно и то же место на карте… Где он?
Зеелинген молчит. В темноте горят огромные, страшные глаза Карлсона.
Через месяц в бюллетене Международного института физиологии нервной системы появилось небольшое сообщение:
«В результате продолжительных исследований, при которых погиб наш сотрудник д-р Марк Эриксен, открыта новая разновидность алкалоида — телепатин. Найденное вещество обладает особым действием на некоторые центры головного мозга. Исследования продолжаются».
ЭМИЛ ЗИДАРОВ
От семи до восьми
(Перевод Ю.Топаловой.)
Асен украдкой посмотрел на девушку. Она сидела на круглом вертящемся стуле и смущенно теребила в руках синюю вязаную шапочку.
«Стесняется, — подумал Асен. — Первый раз в лаборатории. Обычно ждет в коридоре».
— Вам не жарко? Может быть, вы разденетесь, — предложил он, удивляясь собственной любезности, — он терпеть не мог таких молоденьких девушек.
— Нет, мне хорошо, спасибо! Только запах у вас здесь неприятный.
«Запах! В какой же химической лаборатории нет запаха?»
Но все же он открыл одно окно. Возле камина суетился худой парень в белом переднике. Лампочка едва освещала его лицо, и на мгновение Асену почудилось, что оно приклеилось к колбе.
— Опусти предохранительный шлем! — грубо сказал он. — И не наклоняйся вперед!
На лице парня появилось выражение досады. Ему было неприятно получить замечание при девушке. Вместо того чтобы отстраниться, он дерзко предложил:
— Давайте добавим еще аммиака! Мне кажется, его недостаточно.
Асен не возражал. Он знал настойчивость этого взъерошенного парня с редкими зубами и нежными детскими руками. Именно поэтому он и взял его в свою лабораторию.
— Евгений, — тихо сказала девушка. — Уже семь часов.
Парень склонился над бутылью с жидким аммиаком, как будто слова эти не имели к нему никакого отношения, и открыл кран. Из резинового шланга полилась струя прозрачной жидкости. Колба снаружи покрылась инеем.
— Еще долго? — снова спросила девушка.
— Не знаю, — сухо процедил Асен. Сейчас происходило самое главное, и ему было не до разговоров. Он предпочел бы вообще остаться один. Поэтому сказал:
— Ты можешь уйти! Я сам закончу опыт!
Уйти! Евгений презрительно тряхнул головой. Когда это он уходил, не дождавшись результата? Вот сейчас еще добавили метиленхлорид. Неизвестно, что из этого получится, но, надо думать, у Асена есть что-то на уме, если он хочет попробовать. Может быть, он и нелюдим, этот заядлый холостяк, но голова у него полна идей. Студенты избегают его. Но он-то знает, какой это сердечный человек. О чем он сейчас думает? Для него мир перестает существовать, когда он склоняется над колбой. Вот он наливает метиленхлорид в делительную воронку. О, он и капли не разольет! Сейчас жидкость смешается с аммиаком…
— Уже семь пятнадцать! — сообщила девушка. Она не знала, какой у них ответственный момент.
Ветер доносил в открытое окно запах сосен. Но мужчины ничего не чувствовали. Они были заняты аммиаком, который бился о стенки колбы, подгоняемый ударами электрической мешалки.
«Если реакция будет протекать слишком бурно, следует уменьшить обороты мешалки! — думал Асен. — Иначе все выкипит». Но чтобы скрыть волнение, грубо сказал:
— Открой еще немного кран.
«Ловкий мальчишка! Станет первоклассным химиком! Вот только эта синяя шапочка мне не нравится. Научного работника ничто не должно отвлекать! Семь часов… восемь часов… тыр-пыр… Лучше всего, если образуется четверной радикал!.. Слава богу, что хоть не расспрашивает! Нет ничего досаднее, чем человек, задающий вопросы!.. А может быть, произойдет частичное отделение. Тогда получится полимер. И это неплохо! Все же если четверной радикал…»
Уже первые капли метиленхлорида окрасили содержимое колбы в огненно-красный цвет. Смесь закипела и выплеснулась бы через боковое отверстие, если бы Асен вовремя не выключил моторчик.
— ЦУМ открыт до девяти часов! — невозмутимо сказала девушка. Она продолжала вертеть в руках шапочку.
Красный цвет исчез так же внезапно, как и появился. Укрощенная жидкость скрылась за ледяной оболочкой на стекле. Асен снял сосуд, предохранявший аммиак от испарения, и заменил его фарфоровым сосудом, наполовину заполненным спиртом. Когда лед стаял и стало просматриваться содержимое колбы, оба изумленно увидели, что на месте однородной смеси появилось два бесцветных пласта, причем нижний пласт был неподвижен, а верхний колыхался и кипел.