- Тоже нет.
- Ну а в чаще леса, где нет никаких дорог, или на вершине крутой горы?
- Ни там, ни там.
- Прекрасно, сеньор. А теперь подумайте сами: у меня двадцать дней назад украли автомобиль, и никто не может его найти, хотя мест, где можно спрятать автомобиль, гораздо меньше, чем мест, куда можно спрятать ребенка. Ребенок может находиться на чердаке, на втором этаже, третьем, четвертом и так далее, а также в лесу, в пещере или на горе. А теперь слушайте внимательно.
Чтобы дать ему время мобилизовать внимание, я замолчал ненадолго и посмотрел на владельца "номера триста три", который ободряюще мне кивнул.
- Так слушайте внимательно, - продолжал я. - Если невозможно найти автомобиль, то как же вы надеетесь найти мальчика?
Аргумент мой был просто великолепен, но мы со старичком допускали возможность, что сперва он может вызвать растерянность. И я совсем не удивился, когда янки наморщил лоб и провел по нему рукой.
- Вы можете мне на это сказать, - продолжал я, - что полиция в вашей стране работает лучше, чем в нашей. Но я на это отвечу, что ребенок занимает места во много раз меньше, чем автомобиль, и что Испания во много раз меньше Соединенных Штатов. При соблюдении правильных пропорций это как если бы в вашей стране пропала гора и ее бы не удавалось найти.
Эти слова, похоже, произвели на дипломата впечатление.
- А ведь правда, - пробормотал он.
- Еще бы не правда! - подхватил владелец "номера триста три".
- И что, по-вашему, нам следует предпринять? - спросил янки.
- Мне кажется, - сказал я задумчиво, - что Соединенным Штатам следует прежде всего заняться поисками моей машины и найти ее. Тогда появилось бы намного больше оснований надеяться, что найдут и ребенка: иное противоречило бы логике.
На миг тот задумался.
- Нельзя отрицать, - признал он, - что аргументы ваши привели меня в замешательство. Мы будем консультироваться с Вашингтоном.
- И лучше прямо сегодня, - посоветовал я.
- Другим дипломатам, чтобы добиться повышения по службе, достаточно было и много меньшего, - заметил, разглаживая машинально ленту на своей шляпе, мой спутник. - И теперь, когда с этим делом все ясно, сеньор, быть может, пожелает выслушать подробную историю моей машины "номер триста три"?
- Надеюсь, что для этого еще представится случай, - прервал его я, боясь поставить под угрозу успех моего дела. И потащил дряхлого автомобилиста за собой на улицу.
ГЛАВА XIII, то есть маленькое открытое окошко, через которое эта повесть с вами прощается.
Не стоит рассказывать подробно, как я нашел свой автомобиль. Полиция утверждает: никто его у меня не крал, а просто я забыл, где его оставил, и он там стоял много дней, пока я, случайно проходя мимо, не узнал его и не восстановил свои на него права. Я всегда отказывался признать правильность этой версии, но в то же время не могу противопоставить ей никакой другой.
Самое приятное было, что я снова зажил жизнью автомобилиста.
К моменту, когда моя подержанная машина оказалась у меня снова, я уже понимал, что мне нечего делать с ней без шофера, который будет не только ее водить, но и отвечать по всей строгости закона в случае убийства по преступной неосторожности. Все мои знакомые знают, что со своими доходами я не могу позволить себе такую роскошь, и я долго думал, где бы мне найти человека, какой мне нужен, - честного, осторожного и не требующего ни гроша. И вдруг я сообразил, что такой есть в моем собственном доме - я имею в виду Доминго, доказавшего свою преданность мне многими годами службы.
Чтобы избежать необходимости увеличить ему жалованье, я повел разговор с ним очень осторожно.
- Доминго, - начал я, - ты столько времени проводишь в четырех стенах, что стал какой-то вялый. Тебе бы надо каждый день по несколько часов дышать свежим воздухом.
- Да, почему-то стал вялый, - подтвердил он, зная, что одна из его обязанностей заключается в том, чтобы никогда не противоречить хозяину.
- Ну так с этим скоро все будет в порядке. Я тебя пошлю учиться водить машину, а когда научишься, будешь водить мою.
- Сеньор очень добр, - поблагодарил он.
Я купил ему эффектную форменную одежду, а через месяц он уже возил меня по улицам Мадрида так, будто всю жизнь только этим и занимался.
Как-то в конце одного зимнего дня мы возвращались из Эскориала, куда я поехал укрепить свою уверенность в том, что это знаменитое здание мне совсем не интересно; и вдруг машина остановилась, Доминго из нее вылез и стал копаться в моторе; когда он вернулся на свое место, он задыхался от рыданий.