— Мы приехали на охоту, а не ради сантиментов.
— Но...
— Деньги, что Вы просили, и это довольно большие деньги, были уплачены не для того, чтобы вестись на эмоции.
Дискуссия так бы и продолжалась, если бы не неожиданный свист. Арбалет слегка дрогнул. Пролетела пуля. Пекин Пуа схватил бинокль обеими руками, сильно сжал и тут же поднёс к глазам, пытаясь проследить полёт этой пули в надежде, что мужчина промахнулся. С трёхсотметровой дистанции этот новоиспечённый охотник мог промахнуться мимо цели. Но вместо этого... Бах! Показалось, что эта безупречная сцена — двое молодых оленей, маленький между ними, белая гора за их спинами, белое манто на деревьях — резко разбилась вдребезги. Снег в их ногах из белого стал окрашиваться в красный. Индеец выронил бинокль.
— Вы промахнулись.
Танкреди вернул арбалет на место.
— Нет. Это была самая сложная цель. Я целился в него.
Маленький оленёнок согнул лапы и упал мордой в снег. Стрела пересекла череп, и рядом с ним медленно образовывалась лужица крови. Двое взрослых оленей замерли. Они смотрели на происходящее непонимающими взглядами. Охота закончилась.
— Возвращаемся в город.
11
Рим. Авентино. Танкреди бежал по улочкам вокруг древних арок, сначала по виа Аппиа, между римскими виллами и большими древними камнями.
Зелёные листья, тепло. Он занимался этим каждое утро, где бы ни находился: Нью-Йорк, Сан-Франциско, Лондон, Рим, Буэнос-Айрес, Сидней. Для него бег был попыткой отвлечься; это помогало ему привести в порядок мысли, организовать рабочие дни, программы и желания. Лучшие идеи приходили в его голову во время бега. Они словно поодиночке выходили на свет, каким-то образом завершая каждый последующий его шаг.
Он придерживался своего ритма. В его крошечном айподе последней модели проигрывались мировые хиты: Шакира, Майкл Бубле, Coldplay... плэйлист, подготовленный для него Людовикой Биамонти. Она заняла место Арианны, и вот уже более трёх лет всё шло как нельзя лучше. Она была идеальным личным стилистом с безупречным вкусом. Собрала команду профессионалов, которые занимались мельчайшими деталями жизни Танкреди: даже вода, которую он любит, «Ty Nant», была во всех его домах — как на Сицилии, так и в Пиамонте, как в Париже, так и в Лондоне, как в Нью-Йорке, так и на его крохотном островке на Фиджи. Эту воду он находил в любом месте, где бы ни находился. То же самое было и с винами, и с кофе, и с любым другим продуктом – всё испытывалось, проверялось и оценивалось, прежде чем занять своё место в различных домах, находящихся в его собственности. Но процесс на этом не останавливался: в конце каждого месяца проводилась полная проверка того, что есть и чего не хватает. Ведь Танкреди мог появиться в любой момент, и у него должно быть чувство, что он всё время жил здесь. Не было недостатка ни в свежем хлебе, ни в молоке, а также в газетах и информации, касательно последних важных мероприятий в том месте, где он находился, и международных событий.
Каждый год Людовика Биамонти полностью меняла обстановку, чтобы дома были свежими и по последней моде. Кроме дома на Фиджи, потому как это настолько красивый и естественный остров, что ничто не нуждается в переменах, которые несёт время. Там по проекту отличного архитектора вилла превратилась в драгоценный камень, укреплённый в скалах, в идеальной гармонии с островной зеленью. В доме был естественный бассейн. А внутри него жили мурены, акулы и большие черепахи за стеклом более десяти сантиметров толщиной. Ты словно купаешься в большом аквариуме безо всякого риска.
Гостиная в этом доме из белого дерева, которое поставляли из больших русских лесов, где Танкреди покупал земельные участки в течение нескольких лет, непомерно увеличивая свою империю, без чего его имя никогда и нигде не появилось бы. В глазах других людей он был простым парнем тридцати пяти лет, более или менее элегантным, которому нравятся красивые вещи. Но никто и никогда не мог бы представить, что он занимает первые места в списке самых богатых людей мира.
Людовика Биамонти подумала обо всём. Эта резиденция была просто очаровательной: элегантная гостиная, единственное окно во всю стену с видом на природу, диваны коричневого цвета идеально сочетаются с двумя картинами: «А, ты ревнуешь?» Поля Гогена и «Большой всплеск» Дэвида Хокни. В уголке также стояла инсталляция Дэмьена Хёрста «Физическая невозможность смерти в сознании живущего». Этот дом был идеален для жизни с любимой. Возможно, поэтому здесь Танкреди оставался с меньшей охотой в течение своих путешествий. Потому что он был человеком культа, богатым, человеком, который не хотел любить. Этот дом, как и все остальные, никогда не услышит смех счастливой и любимой им женщины, как и никогда не насладится хохотом ребёнка. Однако Людовика Биамонти ещё не знала, что кое в чём ошиблась.