— Не верю, что тебе совсем не любопытно, что ты не хочешь дать ни малейшего шанса…
— Кому?
— Нам двоим.
София рассмеялась.
— Нам двоим? Мы с тобой никто друг другу.
— Ты не права, — Танкреди посерьёзнел. — Каждый раз, когда ты кого-то встречаешь, меняется твоя жизнь; и, нравится тебе или нет, мы с тобою встретились. Я вошёл в твою жизнь, а ты в мою, как эта музыка в церкви и твои руки, играющие в тени, и твои закрытые глаза... — София почувствовала себя встревоженной оттого, что он видел её. Танкреди продолжил: — Что это было? Шуберт, Моцарт?..
— Бах, «Страсти по Матфею».
— Отлично, этого произведения я никогда не слышал, даже понятия о нём не имел. Всё это – знак для меня... — София подошла к машине. Танкреди встал перед ней. — Тебе так не кажется? Это ведь должно что-то значить, нет?
— Да, — София села за руль. — То, что ты должен был познакомиться с ещё одним композитором.
Она завела мотор и уехала. Танкреди, оставшийся в одиночестве на улице, прокричал ей:
— Я согласен с тобой. Так и сделаю!
София посмотрела на него в зеркало и улыбнулась. «Ага, только мне не представится случая спросить тебя об этом...» Она и не подозревала, настолько ошибается. Танкреди увидел, как машина заворачивает за угол. Он порылся в карманах своих шортов. Пусто. У него ничего с собой не было. Для Грегорио Савини это будет лишь парой пустяков. Единственное, что ему нужно, – не забыть номер её машины.
12
Едва услышав звук открывающейся двери, Андреа тут же закончил писать и закрыл документ. Он был доволен; не хватало совсем немного, но выходило очень хорошо. София так удивится, что и рта раскрыть не сможет.
— Привет... — появилась она в дверях и улыбнулась ему.
Андреа поставил ноутбук на столик рядом с собой.
— Привет, милая. Я так по тебе соскучился.
София пожала плечами, уходя в ванную.
— Ты говоришь это каждый день... Я в это больше не верю.
— Но это правда.
Она начала мыть руки и повысила голос, чтобы он услышал.
— Но ты и вчера по мне очень соскучился... Так что получается – сегодня больше, чем вчера?
— Скажем так, это чувство экспоненциально... Как снежный ком, который начинает скатываться и наконец превращается в лавину.
София снова вошла в комнату.
— И что значит эта метафора?
— Что чем дальше ты, тем больше я скучаю.
— М-м-м, ты меня не убедил.
— Но ведь так и есть! — он решил, что игра достаточно затянулась. — Чем занималась сегодня?
— Ездила послушать Олю и её хор в одну церковь на Авентино...
— Красиво было?
— Да. Они всё лучше и лучше. И маленькая Симона, которая приходила сюда, к нам домой, я давала ей уроки – помнишь её? – стала настоящей артисткой…
Андреа понравилось, что они снова стали говорить о фортепиано. Но он знал, что София не хочет пересматривать это решение.
— Что они пели?
— Баха. Они приготовили два хорала «Страстей».
— Как здорово! «Страсти по Матфею»!
— Вижу, ты помнишь.
— Да. Он производит такой эффект, реально... пьянящий. Точно, более подходящего слова не найти. Как хорошее белое вино... Да, пьянящий.
— Хочешь? — София пошла на кухню. Чуть позже она появилась снова с двумя бокалами отличного «Совиньона». Она протянула один Андреа, отошла, повернула переключатель и погасила свет. Он удивлённо наблюдал за ней. Затем она вернулась к нему и подняла бокал. Андреа тоже поднял свой. Они чокнулись. Несколько секунд они молча решали, какой сказать тост, но София мигом нашла его.
— За этот, как ты говоришь, пьянящий момент.
А затем сделала глоток. Вино было идеальной температуры и быстро опьяняло. София закрыла глаза. На мгновение она почувствовала руку того мужчины у себя на плече, его пронизывающий взгляд, его улыбку. Но она не вспомнила ни единой фразы, ни одного его слова. Лишь желание, которое она испытала на той лестнице. Потом она открыла глаза и посмотрела на Андреа. Он пил своё белое вино маленькими глотками, совершенно невинно. София прикончила своё вино и налила ещё. Сделала глоток, а потом поставила бокал на комод и сняла с себя жакет и блузку. Затем туфли и брюки. Взяла стул и села рядом с кроватью. Андреа созерцал это зрелище, обеими руками сжимая бокал у рта. Она улыбнулась. Её голос зазвучал чуть ниже.